Три минуты до катастрофы. Поединок

…Уже темнело, когда он возвращался домой. До чего же глупо всё получилось! Дома его ждут гости. Наверное, все собрались. Они принесли подарки ко дню его рождения. Они будут поздравлять его. Они хотят веселиться.

Ну что ж, придётся веселиться. Иначе он поступить не мог. Рассказать всё Полине в её состоянии бесчеловечно.

В комнату он вошёл веселый, улыбающийся. Встретили его шумными приветствиями. Никто не догадался остановить патефон, и все старались перекричать ансамбль песни и пляски имени Александрова, исполнявший «Красноармейскую походную».

…Старшина Тюрин поднял группу в пять тридцать. Вся казарма спала. Только этим и отличался сегодняшний подъём от остальных. Так же, как всегда, тщательно заправляли койки. Так же быстро умывались и ели ту же нехитрую солдатскую пищу. И всё же что-то особенное было в начавшемся дне. Построились во дворе, на краю огромного учебного плаца.

Хмуро, туманно, зябко. Маленькая группа советских воинов. Люди шести национальностей из шести советских республик, спаянные солдатской дружбой и дисциплиной, единые в стремлении выполнить свой долг перед Родиной.

Все ли они вернутся на этот плац?

Командир роты сказал последние напутственные слова. Он не отличался красноречием, и всё, что было сказано, Иван Махалов слышал не один раз. Но сегодня эти знакомые слова звучали иначе, в них открывался новый, особый смысл.

Если разобраться, то Иван был не очень доволен службой. Уже с первых её дней секретарь партийного бюро Баскалов рассказал солдатам о древнем русском городе Курске. Может быть, здесь, где стоит их казарма, шли битвы против татар, монголов и половцев, где-то здесь шла кровавая резня князей, с этим городом связана история русского государства.

Неисчислимое количество битв происходило на курской земле. Но больше всего от бесед Баскалова осталось в памяти «Орловско-Курское направление». Дважды знала советская Родина это направление. 15 октября 1919 года Ленин и партия указали на его первостепенное значение и послали сюда лучших своих людей. Здесь наголову был разбит Деникин, рвавшийся к Москве. Вот это были схватки! Но и их превзошли сражения на Орловско-Курском направлении во время Великой Отечественной войны. Здесь рождались герои, здесь гибли герои, покрывая себя бессмертной славой. А кто в девятнадцать лет не мечтал стать героем!

И грустно было Ивану Махалову, что ему досталась только учеба, строевая подготовка, караульная служба, а если нет провинившихся, то и очередные наряды на кухне. Сиди и чисти картошку. И, как нарочно, одна за другой шли беседы о боях, проведенных частью, куда он пришёл служить.

Иван Махалов словно видел весь её боевой путь. Он живо представлял себе картину, как, окружённые со всех сторон гитлеровцами, насмерть сражались его однополчане, как в самый трудный момент комиссар Ермаков, оставаясь во главе бойцов, передал старшине Суровову знамя и приказал вынести святыню части из огненного кольца.

Здесь, на плацу, где стоял теперь Иван Махалов, он принимал присягу под этим боевым, простреленным знаменем.

Да, было время… Сражения, штурмы, пороховой дым… А ему и вспомнить нечего будет. И всё-таки он думал: «Ну что ж, и я бы смог…»

Капитан подал команду «вольно», но приказал не расходиться.

Всем, кто был сегодня на плацу, приходилось участвовать в парадах, смотрах, от них всегда требовали подтянутости, чистоты, аккуратности, и они старались выполнять эти требования. Да, попробуй не выполни: увидит старшина, командир взвода, командир роты или старшие командиры, уж кто-нибудь да обязательно заметит несвежий подворотничок или другой непорядок. Будет стыдно.

В эту минуту на плацу едва ли кто сделал бы им замечание.

Но все машинально подтягивались, поправляли друг на друге одежду, ремни, Во всей обстановке плаца, такой знакомой и привычной, было сегодня что-то новое, неизведанное.

Приглушенно, точно перед выходом в бой, гудел мотор бронетранспортёра. Он стоял неподалёку, но сквозь туманную дымку виднелся лишь его уродливый угловатый силуэт. На фоне тяжёлого серого неба одиноко поднимались два высоких столба с толстой перекладиной и недвижно спускались вниз кольца на длинных верёвках. Немного дальше — чёрные громады затянутых в брезент танков…

Никто не ощущал страха. Было торжественно, радостно и немного жутко.

— К машинам!

Быстро и бесшумно заняли места в бронетранспортёре. Рядом с водителем Солодовниковым сел командир роты.

Тишина.

— Все на местах? — оборачивается капитан.

— Так точно! — отвечает старшина Тюрин.

— Поехали!

Будто прожекторы, ударили фары. Сильнее загудел мотор, машина тронулась, медленно обогнула здание и осветила одинокую фигурку с автоматом у шлагбаума.

Часовой прикрылся рукой от света, и Солодовников тут же погасил фары.