Три минуты до судного дня

Род уже в четвертый или в пятый раз произнес слово «все», которое свидетельствует о виновности. В его представлении «все» нарушали правила – так почему бы не нарушать и ему? Я задумался, платит ли он налоги (если зарабатывает достаточно, чтобы делиться с Дядей Сэмом) или же считает, что в этом нет необходимости, ведь «все» дурят систему.

Эл вернулся к вопросам о перемещениях служащих. Род ответил, что он часто гулял по окрестностям, как по выходным делают и многие немцы, но ничего не сказал о путешествиях за границу. Однако важнее, чем сам ответ, было то, что он заметно расслабился. Теперь он говорил с нормальной скоростью. Его руки больше не летали в отчаянной жестикуляции. Докурив очередную сигарету, следующую он вытащил из пустеющей пачки лишь через пятнадцать минут. Я подождал, пока он не раскурит ее и не сделает первую глубокую затяжку, а затем задал вопрос, к которому мы подбирались с самого начала.

– А что твои сослуживцы? Этот Клайд Конрад был хорошим парнем? Каким он был?

Род внимательно выслушал вопрос. Кожа прямо под его левым глазом, чуть выше скулы, немного дрогнула; обычно такое можно заметить лишь у блефующего игрока за покерным столом. Но я следил за сигаретой.

– Конрад очень умен, – наконец ответил он. – Он много читал – знал о планах больше многих офицеров.

Тут его сигарета дрогнула в третий раз, и я получил подтверждение, на которое рассчитывал.

Эти реакции называются автономными, и они проявляются лишь в ответ на определенные слова. К примеру, если убить кого-то мачете, слова «ледоруб» и «нож» не будут оказывать никакого эффекта. Рефлекс проявится только при упоминании слова или фразы, которые непосредственно ассоциируются с действием. Для Рода, как я только что убедился, таким было имя «Клайд Конрад», но почему? Имена собственные отследить не так-то легко. Может, Конрад и Род вместе зависали со шлюхами, а может, как он уже намекнул, толкали армейские сигареты на черном рынке. Но реакции повторялись снова и снова, а значит, между этими двумя существовала очень серьезная связь.

Само собой, это надлежало изучить внимательнее, но перед нами встал практический вопрос. У Эла заканчивалось время. Род мог сам вернуться домой – он приехал в «Пикетт» на своем обшарпанном «Додже Эриес», который маячил в моем зеркале заднего вида всю дорогу в отель. Но Эла нужно было через полчаса доставить в аэропорт, иначе он рисковал пропустить свой рейс.

– Может, позвонишь маме перед выходом? – предложил я Роду. – Чтобы не волновать ее понапрасну.

– Ничего, все нормально, – ответил Род. – Позвоню ей, когда вернусь.

Он снова улыбнулся – сейчас это была настоящая улыбка, а не кривая усмешка. Похоже, он был доволен своими ответами, а мы на него не давили. Будь вы тайным свидетелем этой встречи, вы бы задумались: «И чего они добились?» Со стороны все казалось пустым трепом и хвастовством с гарниром из рассказов о холодной войне и откровенной чуши. Но вы оказались бы очень и очень не правы.

Выслушав наши благодарности, Род направился к двери, явно радуясь, что все уже позади, – так он думал. Я же подождал, пока он возьмется за ручку, чтобы выстрелить в него последним вопросом.

– Кстати, – сказал я, – Конрад что-нибудь тебе давал?

В сфере дознания это называется конфронтацией у косяка. Допрос окончен; подозреваемый чувствует, что он в безопасности – до свободы остается один шаг, один поворот дверной ручки. Никогда не знаешь, что услышишь в этот момент.

– Нет, ничего особенного, – ответил Род. – Но он дал мне номер телефона.

Как ни в чем не бывало он вытащил из заднего кармана бумажник, вынул из него потрепанный клочок бумаги и протянул нам.

– Можно мне взять? – спросил я.

– Конечно, – сказал он. – Забирай.

Я взял его за уголок, осторожно перевернул и прочитал номер: 266–933. Девятка была написана на немецкий манер и напоминала строчную «g», а потому я решил, что писал не Род.

– Что это за номер? – спросил я.

– Телефон, наверное. Он сказал мне взять его на будущее, если у меня возникнет необходимость с ним связаться, – ответил Род и с этими словами вышел и закрыл за собой дверь.

Я аккуратно сложил бумажку в гостиничный конверт. Не важно, что там был за номер. Сама бумага – ее плотность, волокна, текстура – показалась мне весьма необычной.

Глава 2 Бытовые проблемы

Эл Юэйс оказался не таким молчаливым сфинксом, за какого я его принял. От отеля «Пикетт» до международного аэропорта Тампы было не больше десяти минут езды, но по дороге Эл вышел за рамки протокола (по моей наводке) и посвятил меня в дело Конрада.