Три минуты с реальностью

Она умолкла, вздохнула и не сразу сумела продолжить свой монолог. Джульетте вдруг пришло в голову, что разговор с ней дается этой женщине очень непросто. Приходится говорить с незнакомкой, случайно всплывшей в Буэнос-Айресе, словно щепка с давно затонувшего корабля, на котором остался ее сын. И сама Джульетта была для нее не более чем молчаливым напоминанием о нем. В голове у нее опять зазвучали полные ненависти тирады Нифес. Как она назвала его? Зомби! А ведь Джульетта провела с ним почти два месяца. Хотя какое это теперь имеет значение? Ее воспоминания, казалось, касаются какой-то потусторонней жизни. Она не в состоянии помочь этой женщине. Что она может сказать ей? Что ее сын стал знаменитым танцором и отъявленным эгоистом, который только и знает, что распространяет на всех вокруг свою собственную внутреннюю опустошенность? И потом, ей совсем не хотелось отказываться от маленькой лжи, придуманной для Ортмана. Хотя обманывать было противно. Следующий вопрос госпожи Альсина подталкивал ее именно к этому.

– Вы с ним встречались, правда? – тихо спросила она.

Соврать? Ей было жаль эту женщину. Тем более что малейшие колебания все равно выдали бы ее с головой. Она собралась с мыслями и сказала:

– Мы познакомились в Берлине, потом, в результате недоразумения, расстались. Мне не хотелось посвящать во все это господина Ортмана, чужого для меня человека, и я постаралась этого избежать как сумела.

Госпожа Альсина коротко улыбнулась.

– Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю поведение женщин… А вот мужчины, наоборот, кажутся теперь гораздо загадочнее, чем когда мне было столько же лет, сколько сейчас вам. Джульетта… если я могу вас так называть?

– Ну… конечно…

– …Когда я впервые увидела вас в гостинице, у меня возникли два четких впечатления. Первое, как вы только что подтвердили, оказалось верным. Для второго нет вроде бы никаких оснований. Из-за какого такого недоразумения Дамиан мог оставить столь прелестную и очаровательную женщину, как вы?

Джульетта поджала губы, пытаясь овладеть собой: разговор выходил из-под контроля. Эта женщина хочет знать все. Комплимент, по-видимому, должен развязать ей язык. При этом сама госпожа Альсина знает о Дамиане больше, чем кто бы то ни было еще… И все же захотела с ней встретиться… Именно с Джульеттой. Будто у них обеих хранятся две половинки карты, позволяющей найти сокровище. Через несколько часов она, если повезет, увидит его. Хотя, может, и нет. Она ведь и сама уже не знает, хочет ли этого. И ей трудно признаться даже себе, но предстоящая встреча ее пугает. Хотя искушение подобраться к нему кружными путями оставалось сильным.

– Никакого недоразумения, – сказала она и в общих чертах обрисовала историю своего знакомства с Дамианом. Почему он приехал в Берлин и как они встретились. О сорванном представлении и похищении своего отца она не обмолвилась ни словом. – Наверное, он оставил меня из-за Нифес, – заключила она, удивляясь, насколько логичным кажется такой вывод, несмотря на то что сама она не верит в него ни на йоту. – Возможно, я еще увижу его, прежде чем уехать. Но вряд ли это изменит ситуацию. Вообще-то я здесь не только из-за него…

Сказав это, она вдруг почувствовала, что так оно и есть. Пусть она поехала за Дамианом, но на самом деле рассчитывала найти здесь и кое-что иное. Ей даже вдруг показалось, что сами по себе поиски Дамиана для нее вторичны. Перед глазами возник отец – в том странном, невыносимом виде, в каком она нашла его тогда, в своей квартире: привязанным к стулу, с залепленным ртом, беспомощным и одновременно угрожающим. Почему он показался ей угрожающим?

Госпожа Альсина перебила течение ее мыслей.

– Можно задать вам вопрос?

– Пожалуйста.

– Он рассказывал вам о нас? Хоть что-нибудь говорил?

– Нет.

Ей показалось, или на лице госпожи Альсина и вправду мелькнуло облегчение?

– Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, – сказала Джульетта. – Но ведь Дамиан нашел свой путь. Не знаю, утешит ли это вас. Он выдающийся танцор. А не будь вас, этого, наверное, не произошло бы. Не сомневаюсь, что в каком-то уголке своей души он благодарен вам, хотя, возможно, никогда так и не сумеет вам этого выразить. Некоторое время я была по-настоящему счастлива с ним. А потом очень несчастна. Но в этом ведь нет ничего необычного. Раньше или позже такое происходит со всеми. Я ничем не могу вам помочь. Понимаю ваши чувства, но… сейчас мне пора идти.