Три минуты с реальностью

Джульетта то и дело теряла нить ее излияний. «Она говорит не со мной, — думала она. — Как в Берлине. Опять я просто подвернулась ей под руку и принимаю пощечины, предназначенные Дамиану. Господи! Когда же она замолчит?» Ей становилось все труднее вникать в поток французской речи, щедро пересыпанный испанскими ругательствами. О чем она вообще? Сиротство? Приемные родители? Дамиан сирота? А эти Альсина его усыновили… Но какое отношение все это имеет к ней? Что ей-то с того? Нифес на секунду умолкла, чтобы перевести дух, и Джульетта подняла руку:

— Прекрати!

Нифес шагнула в сторону, освобождая проход. Испанские слова, слетавшие при этом с ее губ, похоже, представляли собой полный перечень органов половой и выделительной систем человеческого организма. Джульетта подождала, пока не иссякнет словесная клоака. Потом просто прошла мимо и опустилась по лестнице. Чудовище, кажется, заткнулось. Дверь со скрипом захлопнулась. Последние ступеньки Джульетта преодолела бегом и пулей вылетела на улицу.

17

Ее впустил Пабло.

Днем дом выглядел гораздо приветливее. Вчера ночью из-за грозы впечатление было совсем другим. Теперь она заметила, что внутренний дворик утопает в зелени. Листья размером с носовой платок свисают с кустов, названия которых Джульетта, конечно же, не знала. Как-то раз она видела в ботаническом саду банановое дерево, но оно было совсем другим. Хотя вообще-то ей все равно, что тут растет. Она хочет просто поговорить с Линдсей. Но той нет дома. Пабло, молодой человек довольно приятной наружности — она уже слышала о нем от Линдсей, — сдает комнаты любителям танго. Он настоял, чтобы она вошла и выпила хотя бы чашку травяного чая мате. Сейчас, мол, слишком жарко, чтобы болтаться по городу.

Она приняла приглашение, но вместо мате попросила соку. Может, Линдсей скоро вернется? Пабло не знает, где она. Он не следит, как проводят время жильцы. Чаще всего они спят до полудня. Потом завтракают часов до двух и повторяют в саду выученные накануне шаги. Затем идут на свои курсы, дальше — на ту или иную «практику», ужинают где-нибудь в городе и вскоре после полуночи заваливаются в самую модную на данный день милонгу. Почти никогда не возвращаются домой раньше пяти утра. Сегодня, правда, все испарились уже в три часа дня, и он понятия не имеет почему.

— Тоже танцуешь танго? — спросил он.

Джульетта покачала головой, залпом опустошив стакан яблочного сока, предложенный Пабло.

— Нет-нет, вовсе нет. Я здесь в отпуске.

Пабло смотрел на нее с недоверием, но не настаивал.

— Ты из Берлина. Линдсей сказала мне.

— Да. А у тебя тут гости со всего света?

Пабло усмехнулся.

— Танго в моде везде. Япония, США, Голландия, Германия, Турция, Израиль. Правда, вот эскимосов и вьетнамцев пока не было. Но все впереди. Скоро придется расширяться.

— Япония? Танго? Бред!

— Да. Бред. Но, похоже, пользуется популярностью. Еще соку?

И, не дожидаясь ответа, снова наполнил ее стакан.

— А сам ты тоже тангеро 121?

— Do you think I'm crazy? 122 — фыркнул он в ответ.

Ей вдруг пришло в голову: «No. May be not you. But everybody else» 123.

Пабло блондин. У него красивое лицо, но больше всего ей нравилось, что он не проявляет к ней двусмысленного внимания. Просто ведет себя дружелюбно, без всяких задних мыслей. После перекрестного огня липких и скользких взглядов, которому она постоянно подвергалась на улицах, это казалось невероятным. Может, он, как и Линдсей, нетрадиционной ориентации?

Они еще немного поболтали. Зазвонил телефон. Сняв трубку, Пабло заговорил по-испански. Джульетта услышала свое имя. Он протянул ей трубку.

— Джульетта? Линдсей.

— Здорово, что ты зашла. Я вернусь через час. Пабло откроет тебе мою комнату. Тебе стоит на это посмотреть. Кассета еще в магнитофоне. Ты сделала потрясающее открытие!

— Линдсей, я возвращаюсь, завтра поменяю билет.

На том конце провода повисло молчание.

— Дождись меня, ладно? Мне надо с тобой поговорить. И… прости за вчерашнее… Ты такая… А я была пьяна. Больше не повторится. Честно. Пожалуйста, дождись меня, обещаешь? Дай-ка мне Пабло еще разок.