Три мирных года [СИ]

— Вы его буквально вытащили из зубов ФБР и вручили русским, разве что подарочной лентой не перевязали! И всё под тем же предлогом, ловли русского космодесантника! В итоге мы имеем, непризнанное, пока, это только пока непризнанное, государство Астроафрика, причём где-то у чёрта на рогах. А потом республиканцы бегают и капают на мозги избирателям. Гор — ничтожество, Гор — тайный марксист и сдаёт США Советам! И не надо говорить, что это не так. Бьюкенен включил эту шарманку, едва твоё ведомство проспало Западный Берлин! Облажался ты, Боб, а твои соратники по республиканской партии вешают всё на меня!

— Если у вас всё, мистер президент, — заговорил Роберт Гейтс холодным голосом.

— Нет. Я только начал. С первого дня моего президентства твоё ведомство костьми ложилось, блокировало все попытки передать технологию посадочных колец британцам. Что ты там говорил? Пускай пользуются нашими, русские скорее удавятся, чем продадут им эту технологию, так? В чём-то ты был прав, русские им действительно ни байта информации не дали. Но у англичан всегда была хорошая разведка. Получше, чем у нас! Особенно в те дни, когда её возглавляет человек, который ставит палки в колёса президенту.

— Не понимаю о чём вы, сэр, — возразил Гейтс.

— Не понимаешь. Прекрасно. Я сейчас объясню, хотя это ты должен был мне рассказывать. К северу от Лондона два дня назад начато строительство посадочных колец. Англичане, так или иначе, получили свою технологию, уж не знаю, у кого они её спёрли. И теперь они становятся космической державой, но уже покинули Евросоюз и попросили нас больше на эту тему их не беспокоить. Полгода назад. Забыл, Боб? А я помню. «Нью-Йоркер» тогда катком по мне проехался и даже «Вашингтон Пост» разместил очень смешные карикатуры. Тебе хочется, Боб, чтобы в моё кресло побыстрее уселся Патрик Бьюкенен? Хорошо. Он может быть и сядет. Только ты уже не будешь главой ЦРУ.

Альберт Гор умолк, гневно сверля Роберта Гейтса взглядом.

— Вы хотите моей отставки, сэр? — спросил тот холодно. — Вы её получите. Я могу быть свободен?

— Да. Ступайте. Можете поплакаться своим дружкам из Республиканской партии, как я несправедливо с вами поступил, — сварливо заметил Гор.

Когда глава ЦРУ покинул кабинет президента, заговорил притаившийся в углу Генеральный прокурор Джон Керри.

— Эл, зря ты так. Надо было как-то помягче, назвать причину…

— Я назвал с десяток причин, Джон! — снова завёлся Альберт Гор, но Керри снова поднял руку и заговорил успокаивающим голосом.

— Но никакой конкретной. Ты вывалил на него ворох обвинений, хотя следовало бы выбрать что-то одно, заявить о его некомпетентности и отправить в отставку. Теперь он уйдёт сам… и он не побежит плакаться друзьям-республиканцам. Он будет давать интервью газетам и телевидению. Никакой конкретики, но из его слов, даже самому глупому журналисту будет понятно, что ты повесил на него все свои огрехи и выгнал.

Альберт Гор стал остывать. Он понял, какую ошибку только что совершил.

— И да, Эл. В ситуации с Саммерсом Гейтс действительно не виноват. Я тоже контролировал эту операцию, там действительно русские сработали на редкость профессионально и везение тоже, само собой.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что и там был этот их мифический Кирьянов? — фыркнул Гор.

— Разумеется, нет, — осторожно кивнул Керри. — Да, Советы знают об этой нашей слабости. О том, что мы можем поверить в героя-одиночку, поэтому и создают такие обманки. Боб ошибся и повёлся на одну из них.

— Ладно. Я соглашусь. Это операцию ему сложно поставить в вину, но во всём остальном я прав. Его вина несомненна — особенно в падении Западного Берлина и провале Сианьского соглашения.

— Да, но что уж теперь, — пробормотал Керри. — Надо выкручиваться и лучше поставить на должность главы разведки, не просто нашего человека, а толкового нашего.

— Твои предложения, Джон. Только давай, действительно толкового человека.

Альберт Гор и Джон Керри склонились над документами, изучая кандидатуры людей, способных возглавить американскую разведку, не даже понимая, что все их усилия тщетны, колесо галактической истории, сделав круг, повернулось в сторону, далёкую от их мелких интриг.