Три момента взрыва (сборник)

Среди них была одна женщина явно не армейского типа, что было особенно хорошо видно, когда они обращались к ней, – по контрасту. Ее фамилия была Конинг. Она была не старой, хотя носила прическу, которую обычно увидишь только у старух, да и то, в наши дни, не у каждой. Неопределенного цвета одежда смотрелась на ней как-то неубедительно. У нее была грузная фигура, тяжелый низкий лоб, а еще она умело пользовалась косметикой. Обычно она подолгу сидела одна, внимательно разглядывая всех входящих посетителей кафе, съедала сначала порцию овсянки, потом, потянув как следует время, но не доводя обслугу до бешенства, заказывала ланч из салата с пастой. Ее уникальность состояла в том, что она была единственной в этой комнате покупательницей в ожидании продавца, единственной из гражданских, кто проводил тут время, подкарауливая военных.

Раз в час или около того в кафе входил клиент и осторожно пробирался к столику из тех, которые обычно занимали военные. После этого он – или она – сверялся с фото на телефоне или даже написанным от руки описанием, чтобы убедиться, что не ошибся и это тот самый контакт, который им нужен. После этого новичок подсаживался поближе к кому-то из обедающих в одиночку, и начинался шепот. И все это на фоне непрекращающегося гогота и ржания студенческой кодлы, непереносимого в иное время, но здесь составляющей столь необходимый звуковой камуфляж.

За тихими столами новички передавали из рук в руки конверты, куда находящиеся в увольнении солдаты заглядывали с разной степенью нахальства. В обмен они передавали клиенту что-то небольшое вместе с солонкой (это когда покупатели заказывали еду, приличия ради), или кивком указывали на какую-нибудь спортивную сумку, уже стоявшую у стула нечаянного посетителя, а иногда и просто, протянув руку, тихо клали что-то на стол прямо перед ним. Совершив обмен, покупатели, как правило, поспешно исчезали.

«Кто-нибудь из этих горластых юнцов наверняка что-нибудь да видит, но большинство наверняка не замечают ничего», – думала Конинг, наблюдая за ними и за сделками, которые те пропускали. Таким образом, студенты вслепую становились частью симбиотического сообщества с продавцами чего-то запретного, которых они либо искренне не замечали, либо считали частью местного колорита.

Солдаты тоже как будто чурались друг друга. Они появлялись, позволяли выбрать себе столик, усаживались, заказывали еду, ели и ждали, пока те, кто должен был вступить с ними в контакт, набирались снаружи храбрости, чтобы войти. Покупатели обычно были не местные и долго переминались на улице с ноги на ногу, хмыкали в ладонь и откашливались, крутя головой в поисках спрятавшихся охранников, полицейских, а то и частных детективов, которые, в их представлении, должны были окружать это место – а кто их, на самом деле, знает, береженого Бог бережет! Впрочем, не так уж они и ошибались, за местом действительно следили. «Точность» была центром внимания, только это внимание совершенно не обращалось на таких, как они.

Конинг видела немало сделок. Даже пару раз встречалась с торговцами взглядом, но оба раза скромно опускала глаза. Наконец однажды, в середине дня, когда даже у самых кротких официанток истощилось терпение, и они уже не притворялись вежливыми, в очередной раз предлагая кофе и получая заказ на стакан воды со льдом, дверь вдруг отворилась, и внутрь шагнул высокий крупный мужчина лет тридцати с небольшим, огляделся и, проведя ладонью по черепу, покрытому жесткой короткой щетиной, кивнул Конинг. Потом сел и заказал дежурное блюдо, даже не заглянув в меню.

– Как вы поздно, – сказала она.

– Да иди ты, – был его ответ. Оба говорили тихо. Он с большим энтузиазмом поглощал то, что ему принесли, не глядя в тарелку. Она тоже не смотрела, что он ест. Они разглядывали друг друга.

Конинг подтолкнула ему через стол книгу. Он взял ее, приподнял бровь и кивнул. Это был старинный том в кожаном переплете. «Готто, – было написано на переплете. – Лафкадио Хирн».

– Класс, – одобрил он.

– Вместо конверта, – сказала она.

– Я понял, – ответил он. Открыл обложку, перелистал первые несколько страниц.

– Он был в Японии, – поведала Конинг. – Это про японских духов.

– Я знаю, кто он такой, – ответил мужчина и добавил: – И здесь не только про духов.

Он посмотрел на книгу очень внимательно. Как будто собирался ее купить. Полистал еще, пока, где-то ближе к середине тома, не наткнулся на блок из множества тщательно склеенных, спрессованных вместе и вырезанных внутри страниц – бумажную шкатулку. В которой, он знал, лежали деньги.

– Здесь все, – сказала женщина.

– А что, если я захочу ее почитать? – спросил он с некоторым даже разочарованием. – Что, если я дойду до середины и захочу узнать, что дальше?

Наступило молчание.

– Тогда просто вытащи оттуда деньги и купи себе такую же книгу, только целую, – сказала наконец Конинг.

Он ухмыльнулся, как мальчишка.

– Ага, – сказал он. – Филистимлянка.