Три момента взрыва (сборник)

Под конец мы сравним тексты знаменитой Стокгольмской декларации насекомых 1962 года – «Мы не будем знать отдыха до тех пор, пока страдание не будет искоренено в мировом масштабе» – с текстом едкого памфлета Элеоноры Маркс «Благотворительный Хитин» 1890 года.

Студенты должны будут выступить с защитой той или иной точки зрения.

Неделя 3: Цена успеха

Недавно, когда была пройдена, как говорится, «последняя и самая страшная черта», в Соединенном Королевстве произошла приватизация болезней вообще и все нарастающего числа отклонений от нормы в частности. Можно ли считать это успехом? И если да, то чьим и почему?

Мы предпримем критическое чтение материалов правительственной рекламной кампании «Хворым будь!», чтобы осветить цифры продажи акций. Зададимся вопросом о том, какова связь – и есть ли она вообще – между невиданным ростом цен на акции чумы, распространением интернет-мема «Лекарства для недотрог» и популярностью «Очуметь!» – новой коллекции ювелирных украшений от Дизель.

ПРИМЕЧАНИЕ: Если, по мнению вашего ИИ, вы принадлежите к молодежной субкультуре «Пус-Тула», писать на эту тему вам запрещается. Суждение ИИ по данному вопросу считается окончательным и обсуждению не подлежит.

Нежелательный выход

Утром я устроила Чарльзу Б. сессию с пустым креслом, чтобы он мог поговорить со своим отсутствующим отцом. Обычно я стараюсь планировать такие вещи на вечер – ведь они нелегки эмоционально как для меня, так и для пациента, – но на этот раз выбора не было.

Получилось особенно тяжело, потому что я не отдохнула ночью. Накануне допоздна работала. Со мной часто так бывает. Когда я закончила, было уже за полночь, и я долго шла домой, сначала мимо ярко освещенных баров, потом по темным улицам спальных районов, под холодным дождем. Куртку, перчатки и джинсы я скинула, едва переступив порог своей квартиры, и сразу встала под очень горячий душ – моя душевая головка не признает общего для Нью-Йорка правила экономии воды, – а потом завалилась спать. Но уснуть не удалось – я была слишком на взводе. Поэтому я почти тут же встала. Пару раз подтянулась на перекладине в кухне и, окончательно сдаваясь, сделала себе кофе. Проблемы со сном – обычное для меня дело, особенно когда я занимаюсь новым проектом.

На указательном пальце правой руки сломался ноготь. Телесного цвета лак заметно облез. Надо наведаться к маникюрше в самое ближайшее время. Не могу позволить себе обломанные ногти, это непрофессионально. А пока я подпилила неровный край, заново нанесла лак и стала наблюдать рассвет.

На краю ногтя все равно осталась небольшая зазубрина. Утром, сидя у себя в клинике, я тыкала им в мякоть большого пальца, чтобы не заснуть и сосредоточиться. Я помогала Чарльзу задавать вопросы его отцу и давать на них ответы.

После обеденного перерыва пришла Сара У. Это был всего лишь второй ее визит ко мне, но суть дела уже становилась ясна. Ей еще нет и тридцати, но она уже изнемогает под грузом тревоги. Она пока не готова это признать, но ей необходимо расстаться с мужем, да она и сама этого хочет. Хотя корень ее проблем не в нем: их она унаследовала от своих родителей.

После нее был Брайан Г., игрозависимый. Потом ненадолго заскочила Элла П., я не видела ее уже несколько недель, но она явно идет на поправку. Я сохраню все материалы по ней, и, надеюсь, она еще будет заходить ко мне время от времени – мне важно наблюдать моих пациентов в долговременной перспективе, – однако сейчас она во мне уже не нуждается.

Последняя дневная сессия была с Анной-Лизой.

Меня зовут Дана Сахофф. Мне тридцать восемь лет, и у меня скоро годовщина – десять лет в профессии. Ровно столько я практикую здесь, в Бруклине.

Моя клиника находится в Форт-Грин. Она небольшая, тихая и светлая, с прямым выходом на улицу, что особенно ценят пациенты. Я немало потрудилась, чтобы достичь в своем кабинете правильного сочетания домашнего уюта и безличности – теплые тона интерьера, милые, но не запоминающиеся картины на стенах, все в таком духе. В приемной разложены номера «Харперс» и «Ин-Стайл», на стенах – черно-белые фото каруселей на Кони-Айленд. И фигурка голубя с сигаретой, которую я купила на блошином рынке здесь же, в Бруклине: пусть пациенты знают, что тут есть место юмору.

Не меньше меня заботит и то, какое впечатление на людей произвожу я сама. Я слежу за модой, ношу квадратные очки в пластиковой толстой оправе – клянусь, я впервые надела их задолго до того, как они стали частью хипстерской униформы, – волосы свободно закалываю наверх. Не сюси-пуси, но и не мегера, не то чтобы секси, но и не монашка. Если бы H&M выпустили капсульную коллекцию такого плана, все психотерапевты тут же выстроились бы к ним в очередь. А нас в Нью-Йорке немало, и мы составляем изрядную долю в общем объеме рынка.

Еще у меня есть две небольшие татуировки, которые я никогда не показываю пациентам.