Три мушкетера. Д'Артаньян

Она встретила герцога Бекингема три года назад, и их чувство друг к другу вспыхнуло с первого взгляда. В десять лет Анна стала невестой, а в четырнадцать ее обвенчали с Людовиком XIII, человеком суровым, мрачным. И все же она к нему привязалась. Однако в сердце проснулось совсем иное чувство после встречи с герцогом. С тех пор они виделись два раза. Их разделяло все: она родилась испанской инфантой и стала королевой Франции, а он был самым могущественным вельможей Англии. Ходили слухи, что англичане заключили дружеский союз с французами – гугенотами, а значит, герцог Бекингем стал врагом французской короны. Королева давно жила в тревоге, она чувствовала, что за ней следят, – у кардинала де Ришелье повсюду шпионы. Если он проникнет в ее тайну, она погибнет. Кардинал ненавидел королеву, – в этом Анна не сомневалась. Ришелье ждал только удобного случая, чтобы ее погубить, после того, как он – отец церкви! – признался ей в горячей привязанности. Было это очень давно. Анна оттолкнула кардинала со всем юным пылким негодованием. Ришелье не простил. И она стала его бояться. Ее муж, король, – лишь марионетка в руках кардинала, а последний так прозорлив, так влиятелен… Он гораздо могущественнее нее. Ведь она до сих пор не подарила наследника французской короне, и положение женщины было крайне уязвимым. Достаточно любого скандала, чтобы объявить брак недействительным. Анна может не просто попасть в немилость: она рискует головой! На протяжении веков принцессы из королевского дома подвергались заточению за неверность, одна из них лишилась в тюрьме жизни… И что, собственно, изменилось за эти триста лет? Разве участь женщин, в том числе и королевской крови, стала менее жестокой?

Вот какие мысли теснились в гордо поднятой голове Ее Величества королевы, когда она шествовала по анфиладе[5] Лувра, легким кивком отвечая на приветствия.

В зале Королевского Совета придворные стеснились вокруг стола, на котором стоял макет – неф[6] и боковые приделы церкви Сен-Жермен-л’Осеруа. Солнечные лучи, проникавшие сквозь высокие окна, ложились на макет косыми золотистыми полосами. Сотни свечей в люстрах заставляли играть яркими бликами позолоту потолка. Анна Австрийская медленно шла по синему ковру с королевскими лилиями. Все расступались, и она наконец заняла кресло рядом с королем Людовиком XIII, который встретил ее рассеянной улыбкой. Зато он очень внимательно слушал аббата Ругона. А тот, склонившись над макетом и указывая пальцем на фигурки, изображавшие участников церемонии, говорил:

– С согласия эмиссаров его святейшества, Артюс д’Эпине де Сен-Люк, епископ Марселя, будет стоять справа от Вашего Величества. Брат Франсуа де Ломени из ордена доминиканцев…

Внезапно аббат остановился и замолчал, поскольку молодой человек с холеными усиками, в колете, расшитом серебром, заговорил слишком громко, беседуя с двумя офицерами. Из-за него аббат Ругон и прервал объяснения. Нарушитель говорил так громко явно намеренно. Недовольный король обратился к нему:

– Что с вами, брат мой? Вас не интересует ваша свадьба с герцогиней де Монпансье?

Гастон Орлеанский махнул рукой, словно отгоняя муху, и процедил сквозь зубы:

– Мы готовимся к свадьбе, а надо бы к войне.

– К войне? – удивился государь. – С кем?

– С гугенотами! – воскликнул юный принц.

Придворные начали перешептываться. Один из них, судя по выправке, старый опытный военный, сделал шаг вперед.

– Сир, монсеньор ваш брат не ошибается. Вот уже не одну неделю крепость Ля-Рошель укрепляется людьми и оружием.

– Они хотят раскола! – воскликнул второй, гораздо моложе. – Если им не помешать, у нас будет государство в государстве! Нога Англии во Франции!

– Господин граф де Шале, значит, вы хотите, чтобы я объявил войну гугенотам и англичанам? – уточнил король.

– Гугеноты у англичан на посылках, – тут же вмешался Гастон Орлеанский.

– Сен-Бланкар, глава гугенотов, сейчас в Лондоне, его принял лично Бекингем. Зачем английскому военному министру принимать гугенота из Ля-Рошели, если он не готовится к войне? – поддержал граф де Шале.

Услышав имя любимого, королева опустила глаза, что не укрылось от внимательного взгляда ее соседа, человека лет пятидесяти, с горделивой осанкой, в шелковой красной сутане и с крестом, украшенным драгоценными камнями, на груди.

Кардинал де Ришелье. По мнению многих, именно его руки в красных перчатках крепко держали королевство Франции. Друг королевы-матери, Марии Медичи, он третий год занимал пост первого министра, и, как говорили, король прислушивался только к нему. Умный, хитрый, безжалостный, он вдобавок имел собственную гвардию под командованием капитана Жюссака, давнего и открытого врага де Тревиля, капитана королевских мушкетеров. Их соперничество забавляло весь Париж и бесило Ришелье, ведь каждое поражение гвардейцев в схватке с дерзкими мушкетерами вызывало смех над ним самим и наносило ущерб его влиятельности.

Однако Ришелье был терпелив и хитроумен. Он не сомневался: рано или поздно удастся обуздать безудержный молодняк и убрать со своего пути всех, кто осмеливается ему противостоять.