Три мушкетера в Африке

– Господин адмирал! – козырнул Альфонс Ничейный. – Я должен передать вам письмо. – И протянул конверт.

– Хм… странно, – недоумевающе хмыкнул маркиз. – К чему мне поваренная книга?

– Прошу прощения… – впопыхах Ничейный перепутал конверты.

Но следующий миг стал моментом нашего триумфа. Ради таких моментов стоит рождаться на свет!

Мы вручили маркизу подлинное сообщение генерала, в конверте с пятью нетронутыми печатями.

Тем временем вокруг собралась толпа зевак, и число любопытствующих все увеличивалось. А уж когда прошел слух, что знаменитые беглецы прибыли в Марокко, на улицах города и вовсе началось сущее столпотворение.

Шум, крики, свист резиновых дубинок, испуганные возгласы женщин… Кое-кто из толпы приветствовал героев традиционным «ура!», за что немедленно был отправлен за решетку.

– От кого это письмо?

– Мы не вправе оглашать подробности, ваше высокопревосходительство.

– Почему же?

– Приказ есть приказ, а мы всего лишь солдаты, выполняющие свой долг.

…Толпа прорвала кордон. Замелькали сабли, заработали полицейские дубинки… Нас притиснули к подворотне.

Маркиз де Сюрьен спрятал письмо в карман.

– Доставьте их к коменданту форта Гюрли! – велел он, затем обратился к нам. – Это письмо может служить в суде смягчающим обстоятельством? – резким тоном спросил он.

– Да, ваше высокопревосходительство.

– Если так, то, учитывая ваши прежние заслуги, я постараюсь, чтобы военный трибунал принял их во внимание. Хотя вряд ли найдется оправдание тому, что вы натворили… Жаль, что покатились по наклонной плоскости… – Маркиз повернулся и ушел.

Тем временем на помощь полиции подоспело армейское подкрепление, и в результате решительных действий удалось оттеснить толпу на прилегающие улицы.

Глава тринадцатая

1

Мы позволили капралу защелкнуть на наших руках «браслеты», после чего нас быстро затолкали в большой серый военный автомобиль и отвезли в форт. Через минуту мы уже стояли на плацу. Первым делом нас отвели в караулку и основательно вывернули карманы.

– Целый арсенал, будь оно неладно!.. – выругался сержант.

Действительно, полдесятка револьверов, множество обойм к ним, нож, свинцовая дубинка – и все это на двоих – зрелище не для слабонервных.

– А это что такое? – воскликнул он, беря в руки поваренную книгу Левина.

– Видите ли, это очень важная улика, – пояснил Альфонс Ничейный. – Прошу обращаться с ней бережно.

– Ну и дела!.. Провалиться мне на этом месте, если ваша «улика» – не поваренная книга Левина.

– Именно так! – подтвердил я.

– Правда? – всполошился вдруг капрал. – Ну-ка, покажите мне на фотографии, где он тут, знаменитый Левин!

– Вот он, сидит… А справа от него – я. Считался лучшим его учеником.

Наконец появился шанс узнать великую тайну!

– Господин сержант, вы ученик Левина?

– В точности так.

– Кем был Левин?

– Полно дурака валять! Хочешь сказать, будто не знаешь, кто такой Левин?! Что за идиотские шутки!

– Я не шучу, господин сержант. Правда, не знаю.

– Отвяжись, парень! Нашел время резвиться…

Я бухнулся на колени, простер к нему скованные руки и взмолился:

– Господин сержант, если бы вы знали, как я настрадался! Мне выпало несчастье сидеть вместе с маэстро Левиным, а он был уверен, что известен всему свету. Так вот, торжественно заявляю и готов, если потребуется, подтвердить под присягой, что я не знаю, кем был Левин. Можете высмеивать, презирать меня за мое невежество, если желаете, плюньте мне в лицо, но всеми святыми заклинаю, скажите, кто такой Левин!

Сержант выполнил мою просьбу. Плюнул мне в лицо, после чего поведал следующую невероятную историю.

Великий Левин начал свою карьеру смолоду, в достославном городе Кейптауне, где шил мужские брюки. Однако душа его уже в ту пору стремилась к постижению кулинарного мастерства. Будучи двадцатилетним юнцом, он даже не подозревал, что рождественский сочельник будущего года внесет переворот в его дальнейшую жизнь. Дело в том, что именно в канун Рождества Левина застукали на краже со взломом. Все в том же достославном городе Кейптауне. Когда новоиспеченного арестанта спросили, какой вид исправительных работ для него предпочтительнее, он не задумываясь ответил:

– Хочу стать поваром. Я глубоко убежден: если бы каждый занимался тем, что ему по душе, на свете не было бы преступников.

– Сам-то ты чем занимался?

– Брюки утюжил, это меня и погубило. Может ли быть для человека призванием день-деньской гладить штаны?! – И прижав руки к груди, взмолился: – Дайте мне заняться стряпней, и я обращу человечество на путь истинный!

Поначалу к просьбе его не отнеслись всерьез и, по рекомендации врача, принялись на ночь пичкать Левина успокоительными пилюлями, дабы завиральные идеи не возобладали над психикой заключенного.

Но через неделю принц Уэльский, находясь в городе проездом, посетил тюрьму, и Левин (хотя и регулярно принимал успокоительное) бросился наследнику престола в ноги и возопил со слезами:

– Сэр! Я сплю и вижу посвятить себя кулинарному искусству! Почему заключенные вольны учиться чему угодно, только не стряпне?!