Три мужа и ротвейлер

Меня же никогда не интересовала психология, я разрабатывал лекарство, которое могло бы помочь больным детям, и его побочные действия интересовали меня постольку, поскольку они могли причинить вред потенциальному пациенту. Более того, я относился к странным результатам экспериментов с известной долей недоверия, вполне естественным для серьезного ученого. Однако десятки достаточно аккуратно поставленных опытов убедили меня в том, что странный косвенный эффект имеет место, и хотя результаты лежали за пределами моих научных интересов, они так серьезно меняли все представления современной науки о мозге, что я не мог от них запросто отмахнуться.

Однако моего куратора" результаты опытов интересовали отнюдь не в научном плане, а только с точки зрения их возможного применения в работе его тайного ведомства — для использования в разведке, шпионаже и тому подобном. Поэтому он категорически запретил какие бы то ни было публикации наших результатов и обсуждение их с коллегами по биохимической науке.

Ослепленный возможностью продолжения интереснейших исследований, я на какое-то время закрыл на все глаза и продолжал работать над препаратом.

Через некоторое время Г, привел в лабораторию группу добровольцев, на которых он хотел испробовать действие препарата. Я пытался убедить его, что В-17 (так мы называли основной на тот момент вариант препарата) еще не проверен достаточно полно, что от него могут появиться нежелательные клинические последствия, однако Г, не хотел и слушать моих аргументов — для него главным было то, что только на людях он мог достоверно и точно проверить возможность чтения и передачи мыслей на расстоянии, это особенно интересовало его в нашей работе. Надо признаться, что и сам я был настолько заинтересован в наших экспериментах, что легко дал себя уговорить. Единственным оправданием мне служит то, что Г., если бы я не согласился, воспользовался бы своей властью и возможностями своей организации, чтобы проводить опыты, несмотря на мой отказ в них участвовать.

Опыты на людях дали ошеломляющие результаты. Если в случае с животными мы могли сомневаться в факте телепатии, а явление телекинеза наблюдалось только у крыс, то эксперименты на людях — классические серии на картах Зеннера — неопровержимо доказали, что препарат В-17 в течение некоторого времени после приема дает совершенно отчетливое проявление эффекта телепатии, причем проявлялась способность как к восприятию информации, так и к передаче ее на расстояние. Эффект наблюдался на расстоянии нескольких метров и не исчезал при установке различных экранов. В процессе эксперимента выявились добровольцы с большей или меньшей способностью к телепатии, некоторые показывали просто фантастические результаты, но хотя бы в слабой степени эффект препарата В-17 проявлялся у всех участников эксперимента. По ходу нашей работы мой куратор проявлял все большую нетерпимость, вмешиваясь в ход научной деятельности. Еще больше проблем возникало у меня с одной из его сотрудниц, некоей А. Р. Эта женщина неоднократно заставалась мною и моими сотрудниками за попытками обыскивать в наше отсутствие лабораторные шкафы, она вскрывала столы сотрудников, переснимала записи. Я пытался апеллировать к академическому руководству, но мне всякий раз со вздохом отвечали, что интересы безопасности государства превыше всего, и ничего, к сожалению, поделать нельзя — поэтому идите, Валентин Сергеевич, и спокойно работайте.

Чаша моего терпения переполнилась, когда я с абсолютной точностью убедился, что частый прием В-17 приводит к негативного рода изменениям в коре головного мозга и наносит здоровью человека ощутимый вред.

Я потребовал немедленно прекратить эксперименты и продолжить работу над препаратом с целью устранения побочных эффектов, а опыты ставить только на лабораторных животных — но Г, словно с цепи сорвался: он категорически отказывался прекратить эксперименты и настаивал на увеличении темпа работ. Как я ни был далек от их интриг, у меня все же появилось ощущение, что генерал Г, ведет свою собственную игру, независимо от руководства.

Естественно, времена изменились, в обществе произошли перемены, и могущество организации, в которой служил Г., несколько поубавилось.

В моей жизни в то время тоже произошли печальные перемены. Внезапно умерла моя горячо любимая жена. Это явилось для меня огромным ударом, потому что я в мыслях своих никогда не держал, что переживу ее. Эта женщина давала мне не только свою любовь, но и силы жить и работать. Я благодарен судьбе за то, что мы были счастливы двадцать лет…"

Я оторвалась от рукописи Валентина Сергеевича и перевела взгляд на мамин портрет.

Знала ли она про таинственный препарат?