Три мужа и ротвейлер

Примерно через час я немного очухалась от холода. Эрик лежал рядом очень тихо, глаза его были закрыты, но я знала, что он не спит. Я тихонько завернулась в диванное покрывало и подумала, с чего это, собственно, мы с ним так завелись? Вроде бы далеко не дети, давно уже находимся в том возрасте, когда можно вполне контролировать свои чувства. Ну я, допустим, уступила грубой страсти, но его-то с чего так разобрало?

Я вспомнила все только что происшедшее и решила потом, в тихую минутку, осторожно расспросить Эрика, нет ли у него в роду кроме немцев, кого-нибудь из южных народов, потому что темперамент был явно не немецкий. Нет, ну все-таки интересно, насколько бывает обманчива внешность. Глядя на Эрика, такого приличного и респектабельного, ни за что не скажешь, что он может быть таким.., даже не подобрать правильного слова.., неистовым, что ли. Я представила себя: растрепанную, без косметики, благоухающую карбофосом… И чтобы я вызвала в мужчине такую страсть? Никогда не считала себя роковой женщиной. Я попыталась вспомнить, какие слова Эрик бормотал недавно. Запомнилось только слово «моя».

«Моя» — кто? Любимая, хорошая, желанная… Нет, просто «моя».

Тут я сообразила, что Эрик не представляет, как я обращаюсь с бывшими мужьями, знает только, что я поддерживаю с ними после развода хорошие отношения. Возможно, он думает, что я могу спать с ними со всеми и бегать от одного к другому. Следовательно, его просто обуяло чувство собственности, он захотел заявить на меня свои права немедленно, застолбить, так сказать, свою территорию. Ну ладно, и на том спасибо!

Эрик тихонько пошевелился и не то вздохнул, не то всхлипнул.

— Что с тобой? — Я погладила его по щеке. — Тебе плохо?

— Мне стыдно, — вздохнул он. — Что это я на тебя так набросился?

— Что ж я, по-твоему, такая страшная, что на меня и наброситься нельзя? — обиделась я.

— Ну что ты, — протянул он неуверенно. — Просто раньше со мной никогда такого не случалось.

— Да? — живо отозвалась я. — Тогда, возможно, на тебя так повлияла чужая воля?

Вернее, та дама-злодейка помимо передачи денег внушает тебе что-нибудь этакое?

Он посмотрел на меня пристально, понял, что я шучу, и надулся.

— Сам же говорил — побудем наедине, отбросим все проблемы, — сказала я мягко, — а сам начинаешь выяснять отношения.

— Просто я еще не привык, я думал, что со мной никогда больше ничего такого не случится, — упрямился он. — И мне нравится выяснять отношения, и быть с тобой мне тоже нравится.

На часах в кабинете Валентина Сергеевича пробило шесть утра.

Ванна в моей квартире очень большая, так что оставшееся время до ухода Эрика на работу мы провели в ней, обсуждая наши проблемы. Проблем было много, но самая главная — одна: как избавиться от той дамы-злодейки, вернее, от ее преследования. Как сделать так, чтобы она оставила Эрика в покое и деньги его фонда пошли по назначению, а не мерзавцам в карман? Мы решили убить одним выстрелом двух зайцев, то есть столкнуть бандитов между собой. Деньги придут завтра, сказал Эрик, он постарается сделать так, чтобы послезавтра они оказались в этом фонде «Арвен». То есть это преступники должны будут думать, что Эрик поддался внушению и отослал деньги, как ему велели. Как это сделать, Эрик еще не знал, но сказал, что подумает над этим в течение рабочего дня. Потом он ушел, наказав мне закрыться на все замки и ждать его, даже с Горацием не выходить.

* * *

Женщина стояла у окна и смотрела на улицу. Если бы профессор Запольский был жив, он легко узнал бы этот дом, потому что уже был здесь один раз, когда его привозили на беседу с его давней неприятельницей, которую он называл в своих записках А. Р.

Женщину действительно звали Александра Петровна Романцова, то есть инициалы совпадали. Она отвернулась к окну, чтобы не смотреть на своего собеседника, который ее раздражал. Они ссорились, причем не впервые. И в этот раз ссора продолжалась долго, но противники ничего друг другу не смогли доказать.

Собеседником Романцовой был тот самый неприятный мужичок с плешкой, который так не понравился Ларисе, когда она видела его в Сосновском парке. Мужичка звали Витя, и за простоватыми манерами скрывался хитрый и безжалостный убийца. Ларисе в свое время очень повезло, что ее не заметили в Сосновском парке, потому что она действительно стала свидетельницей убийства.

Все было организовано четко. Преступная группа во главе с Романцовой действовала быстро, уверенно и без сбоев, во всяком случае до последнего раза. Нынче же дело застопорилось, как ни противно это было признавать самой Романцовой.

Началось все несколько лет назад, когда окружающая жизнь дала трещину, и солидная организация, где работала Романцова, перестала быть незыблемой твердыней.