Три начала

Я не могу сказать определенно, чем отличается воля от мужества, ибо для меня они сливаются во что-то единое, нерасторжимое и проявляющееся в характере бойца. Прямом, честном, открытом. В характере бойца, для которого нет безнадежных ситуаций.

Самое опасное в жизни и тем более в спорте, когда ты на виду у тысяч людей – душевная вялость. Согласие быть на вторых ролях, умение прятаться за чьи-то спины. Самое опасное – стараться прожить за чужой счет. Экономить силы, стремясь продлить свою жизнь в большом хоккее или в большом футболе.

Знаю по опыту многих своих бывших партнеров, что коль пожалеешь себя в одном эпизоде, то потом обязательно, непременно (никуда уже от этого не денешься) будет второй такой эпизод, потом третий – «экономия» сил, эта пагубная для спортсмена псевдорасчетливость станет системой. И угаснет интерес к борьбе, к игре, к спорту.

Прав был Анатолий Владимирович Тарасов, который не прощал нам передышки, игры «на малых оборотах» и при счете 10:0 в нашу пользу. «Почему десять голов? – терзал нас на скамейке запасных тренер. – Должно быть одиннадцать, двенадцать…»

Тарасов был прав. И в самом деле, если скажешь себе – «хватит!», то можешь остановиться не только в сегодняшнем матче. Постепенно это «хватит!» будет выходить на первый план и, помимо твоей воли, давить на твою психику, ломать характер, судьбу.

Вот именно в этом я вижу ту причину наших неудач в Катовице и Вене, с рассказа о которой я начал эти страницы. Снизу нас, ведущих, никто не подпирал, борьбы за право попасть в сборную не было, а прежние успехи нашептывали: «Хватит!»

Признаюсь откровенно, что, попав в госпиталь после автокатастрофы с переломанными ребрами и ногами, я о включении в состав сборной не волновался – возьмут, никуда не денутся: замены все равно нет. Признаюсь, процентов на восемьдесят я был уверен, что попаду в Вену, если, конечно, вылечусь, если смогу тренироваться. И это несмотря на то, что хорошо понимал, как много упущено в подготовительный период.

Я смотрел по телевидению матчи, которые проводила за океаном наша экспериментальная сборная, ходил на игры в Москве, видел на льду одаренных, бесспорно одаренных ребят, но замечал и то, что мало кто из них старался прыгнуть выше собственной головы.

Я жестокие вещи говорю, обидные, но что поделать, если все-таки кажется мне, что кто-то из молодых довольствуется малым: попал в сборную, пусть и не в первую, съездил за океан, свет повидал, себя показал – ну и ладно, а чемпионат мира нам и не обязателен. Меня и вторая сборная устраивает: тоже Канаду и США исколесим.

«За волю к победе»… И у нас, в хоккее, можно присуждать этот приз.

И если искать какие-то иллюстрации к тезису о роли волевой настройки, о значении нравственного заряда, умении сражаться до конца даже в безнадежной ситуации, то здесь каждая команда высшей лиги приведет немало лестных для нее примеров, и все они, ничуть не сомневаюсь, будут заслуженными.

Что же касается нашей команды, то, по-моему, не сговариваясь, все мы чаще всего вспоминаем один и тот же матч – финал Кубка европейских чемпионов 1970 года, когда за право обладать призом соперничали две советские команды – «Спартак» и ЦСКА.

Финал разыгрывался в двух поединках. В первом мы проиграли одну шайбу – счет был 2:3, хотя выигрывали по ходу матча 2:1. Но «Спартак» играл блестяще. Помню до сих пор, что отчет об этом поединке был озаглавлен предельно точно: «Спартак» осеняет вдохновение».

Стало быть, армейцам во второй встрече нужно было выиграть с разницей в два гола. Но так случилось, что ЦСКА после второго периода проигрывал. Проигрывал 3:4. Все и всем было ясно.

Положение наше стало и вовсе безнадежным, когда Вячеслав Старшинов в начале третьего периода забросил еще одну, пятую шайбу и «Спартак» повел со счетом 5:3. Теперь нам нужно было забить в оставшиеся пятнадцать минут не менее четырех голов, чтобы стать победителями по результатам двух матчей. Но как забить за 15 минут четыре гола, не пропустив ни одного, если за предыдущие 105 минут мы забили четыре, но пропустили семь.

Может ли ЦСКА отыграться? Может ли случиться чудо? Это ведь не сказка, а жизнь.

И тем не менее чудо произошло. Случилось то чудо, какое украшает спорт, делает его прекрасным. Мы выиграли 8:5, и Кубок – по итогам двух матчей – достался нам.

Выиграли мы тогда потому, что была в команде компания первоклассных мастеров, которые умели верить в себя, которым не страшен был ни черт, ни дьявол и кто был в то время воплощением воли, мужества, настойчивости, неукротимого порыва. Анатолий Фирсов вел своих более молодых партнеров Владимира Викулова и Виктора Полупанова, и они крушили, ломали, сметали с пути оборонительные порядки спартаковцев. «Спартак» играл превосходно, и не вина наших соперников, что Фирсов играл еще лучше.

Сначала одна, потом другая, третья шайба влетели в ворота соперников. Мы уже заработали право на дополнительное время. Но в оставшиеся минуты Викулов с передачи Фирсова, а спустя несколько десятков секунд и сам Фирсов забросили две шайбы. Победа! Победа с общим счетом 10:8.