Три нарушенные клятвы

Мне так неловко, ведь я, по идее, должна быть сердитой и безразличной.

Но я к нему неравнодушна, и он это знает.

– Конечно нет! – восклицаю я. – Просто я идиотка, которая не смотрит, куда идет.

– Я должен был ждать тебя у двери, – отвечает он мне.

– Мне следовало написать тебе и попросить забрать меня у входа, – парирую я.

Прикрыв глаза, Колин глубоко дышит, будто подыскивая нужные слова.

– Я должен был присматривать за тобой. Я твой работодатель. Твой друг. Твой… – Его голос затихает.

Шагнув к нему, я касаюсь пальцами его губ, заставляя замолчать, хотя, может быть, он и не собирался продолжать. Он выглядит еще более растерянным, чем я.

– Хватит разговоров. Мы ведь не больше чем просто друзья, так?

Хотя его глаза мечут молнии, он молча кивает.

– Друзья всегда помогают друг другу. Именно это ты и сделал прошлой ночью. – Я глажу пальцем его губы: пухлую нижнюю и слегка изогнутую верхнюю. У него такой красивый рот. Он дарит мне наслаждение, когда просто говорит, или улыбается, или целует меня. Я хочу поцеловать его прямо сейчас, потому что только так я могу на время забыть о своем отъезде, вчерашнем ограблении и его дурацком чувстве долга по отношению ко мне.

Я не хочу быть обузой. Все выглядит так, словно он заботится обо мне вместо моего брата. По крайней мере, все так началось. Колин стал моим героем, спасая меня, когда я не желала этого, и оградив меня от преступной жизни, хоть сам о том и не знает.

Наши отношения вышли далеко за пределы братско-сестринских…

– Джен. – Я слышу его низкий урчащий голос и чувствую, как таю. Он кладет руку мне на бедро, притягивая ближе, пока наши тела не соприкасаются. Моя кожа горит, соски твердеют, упираясь в топ. Я хочу его. Хочу, чтобы он целовал меня, подарил мне забвение; то ощущение, когда я могу отрешиться от всего, по крайней мере на некоторое время.

Другую руку я кладу ему на грудь и чувствую, как бьется его сердце. Этот быстрый ритмичный темп успокаивает меня. Не в силах сопротивляться, я наклоняюсь и прикасаюсь губами к его коже чуть выше своей руки, с выражением муки на лице он закрывает глаза.

– Я хочу тебя, – шепчет он. – Но тот ублюдок ранил тебя, поэтому не сейчас, Джен.

– Ты не сделаешь мне больно. Все будет хорошо. – Я снова целую его, задерживая губы на теплой, твердой коже. Я кладу руки ему на бедра, проскальзывая пальцами под пояс пижамных штанов, гладя обнаженную горячую кожу. Сквозь тонкую ткань я чувствую его возбуждение, понимая, что он хочет меня.

Возможно, даже больше, чем я его.

– Не хочу, чтобы ты сегодня выходила на работу, – говорит он, резко меняя тему.

Не могу поверить, что он говорит о работе в такой момент.

– Я уже сказала тебе, что в порядке. Это правда. – Поднимаясь на цыпочки, я целую его в шею, вылизываю, дегустирую и наслаждаюсь его стонами. Я хочу отвлечь его, нас обоих. Разговоры ни к чему хорошему не приводят, особенно в последнее время.

А вот секс доставляет нам удовольствие. И я хочу этого прямо сейчас. Безумное, восхитительное удовольствие с Колином.

– Нет. – Он отстраняется от меня. По нему видно, что это стоило ему большого усилия. – Я не стану этого делать, потому что ты еще не оправилась от вчерашнего нападения.

Мое разочарование переходит в ярость.

– Я не фарфоровая кукла, с которой нужно обращаться предельно осторожно, Колин. Я упала и ободрала колени прошлой ночью. Ерунда.

– На тебя напали, Джен. У тебя был шок. Полагаю, ты до сих пор в шоке. Иначе никак не объяснить твое странное поведение.

Придурок! Как мне надоела его привычка ставить мне диагноз.

– Значит, ты не станешь заниматься со мной сексом из-за случившегося вчера вечером.

– Да.

– Ты смешон.

– Как и ты, – бросает он в ответ.

Мы напряженно смотрим друг на друга. Мне одновременно хочется и запрыгнуть на него, и отшлепать.

Запрыгнуть на него…

Или отшлепать?

Колин

Я одновременно хочу трахнуть ее и выпороть, и это безумие, потому что никогда раньше у меня не было и мысли о насилии по отношению к женщине. Боже, она ведь недавно пережила нападение. Единственное, о чем я должен думать, это как вбить в ее голову хоть немного благоразумия.

В минуту слабости, когда она касалась моих губ, груди, целовала шею, я был готов сдаться. Просто отдаться бесконтрольному зову страсти, что чувствую каждый раз, когда она рядом: когда, обезумев, рву на ней одежду и делаю своей, требуя, чтобы она кричала мое имя, когда я заставляю ее кончить. Ведь тогда она будет знать, кому принадлежит.

Мне. Только мне.

– Ты не выходишь на смену сегодня, это не обсуждается, – рычу я в ответ, потому что, черт возьми, понятия не имею, что еще сказать, чтобы ослабить это невыносимое напряжение между нами.

– Ты мне что, папочка? – Сарказм в ее голосе очевиден.

– Нет, я твой чертов босс. – Я отстраняюсь от нее и выхожу из кухни, надеясь сбежать, но она следует за мной и что-то бормочет себе под нос.

– Что, черт возьми, ты только что сказала? – Я поворачиваюсь к ней, чувствуя, как во мне закипает кровь. Она действует мне на нервы, и это плохо.