Три нарушенные клятвы

– Мы не можем решать наши проблемы через секс, – возражает Джен, когда я наконец отрываюсь от ее губ, покрывая влажными поцелуями шею. – После секса они снова будут ждать нас. Всегда.

– Тогда мы разберемся с ними позже. Еще с прошлой ночи умираю, как хочу быть с тобой, – шепчу я ей в шею, слегка покусывая ее. Мне нравится чувствовать губами кожу, ее запах и немного острый вкус.

Чуть вздрогнув, Джен кладет руки мне на плечи, пытаясь оттолкнуть. Расстроившись, что она хочет остановиться, я неохотно отступаю, и, не веря своим глазам, наблюдаю, как она снимает майку, оставаясь в прелестном розовом лифчике.

– Если хочешь быть со мной, то давай сделаем это, – нетерпеливо произносит она дрожащим голосом, пока тянется руками за спину и расстегивает бюстгальтер. – Я скоро уезжаю, Колин, и больше не хочу тратить время впустую.

У меня пересыхает во рту, когда она отбрасывает лифчик в сторону, а затем одним плавным движением снимает домашние штаны и нижнее белье. И вот передо мной ее обнаженное тело – моя самая любимая вещь в этом чертовом мире. Без раздумий я толкаю ее на кровать, быстро избавившись от фланелевых брюк, я вхожу в нее безо всяких предупреждений: никакой прелюдии, только голодные поцелуи, которыми мы делим друг с другом.

Умираю от желания обладать ею.

Должно быть, мое желание взаимно: она мокрая и горячая, открытая только для меня, и я легко двигаюсь в ней толчками. Глубоко. Еще глубже. Растворяясь в ней, как и мечтал, закрыв глаза и позволяя себе погрузиться в чистое, сладостное удовольствие.

– Проклятье, как же ты хороша: тугая и горячая, – шепчу ей на ухо, прижимая поближе. Слабый стон срывается с ее губ в ответ на мои слова. – Я хочу остаться здесь, глубоко внутри тебя, и никогда не покидать твое тело.

– Будет… неудобно, когда нам, в конце концов, придется пойти на работу, – бормочет она, голос срывается с каждым толчком. Боже, как же я люблю это. Слышать мягкие вздохи, сладкие стоны, глотать ее восхитительные страстные звуки. Хочу довести ее до беспамятства. Черт, я и сам хочу того же. Ни размышлений, ни разговоров, ни прошлого, ни будущего, ничего: только здесь и сейчас.

С Джен.

– Мы больше никогда не пойдем на работу. Мы никогда не покинем эту кровать, – говорю ей серьезным голосом. Я предпочел бы остаться здесь навсегда.

Навсегда.

– Дженни. – Я шепчу ее имя прямо ей в губы, потом страстно целую, ошеломленный мыслями и незнакомыми эмоциями, бегущими по венам, рождающими боль в груди. Я заботился о ней больше, чем о ком-либо другом в своей жизни, даже больше чем о Дэнни и родителях, хотя в последнем случае это было несложно.

Эта мысль пугает меня, но вместе с тем дарит силу и освобождение.

Господи. Только не сейчас. Я же не могу влюбиться в нее теперь, когда она полна решимости уехать и, кажется, ничто ее не остановит. Все это время мы дурачили друг друга, притворяясь безразличными, словно между нами нет ничего, кроме дружбы. Страсти между нами накалились сразу, как она вошла в мой дом. Мы продолжали эту игру, пока наши чувства не стали слишком очевидными, и мы поддались им, стремясь стать еще ближе.

Я влюблен в нее. Окончательно.

Выкидывая мысли из головы, я ласкаю ее тело, начиная двигаться все быстрее, пока мы не вжимаемся друг в друга, крича от оргазма, теряясь друг в друге, как и хотели.

Но теперь я понимаю, что хочу большего.

Прошло несколько часов, прежде чем мы вышли из комнаты и начали собираться на работу. Отец исчез, оставив странную записку о том, что он отправился разведать обстановку. Хотел бы я знать, что это значит. Мы с Джен заснули, обессилев от случившегося прошлой ночью, утренней ссоры и внезапного появления моего отца.

Последние двадцать четыре часа напоминали катание на американских горках. Мы все еще пытаемся оправиться от этого эмоционального перенапряжения.

Мы не вспоминали об утренней ссоре, и я рад, что Джен не поднимала эту тему. Она наконец-то позвонила в банк и заблокировала карту, договорившись прийти завтра днем за новой. К счастью, болван, укравший сумку, не воспользовался карточкой.

Ей повезло. Все могло бы быть намного хуже: он мог бы обчистить ее счет или сорвать на ней злость, когда толкнул на землю. От одной только этой мысли у меня начинает закипать кровь.

Так что лучше вообще об этом не думать.

Джен убедила меня в своем хорошем самочувствии, так что я позволил ей выйти на смену, к тому же, она не хочет оставаться наедине со своими мыслями. Не уверен, что понял, что за этим стоит, но я сделал, как она просила. Я всегда уступаю ей. Ничего не могу с собой поделать.

Уже в середине вечера, когда я работал с документами для нового ресторана, я вдруг вспомнил, что так и не обсудил с Джен свою вчерашнюю идею насчет работы, которая удержит ее рядом со мной. Теперь идея стала для меня еще привлекательнее, ведь я понял, что хочу большего. Несмотря на свое навязчивое чувство вины, я хочу, чтобы она стала частью моей жизни. Я хочу отношений с ней.

И думаю, она тоже этого хочет. Осталось только убедить ее в искренности моих слов.