Три невесты Черного ворона

— Кьяра, оставь уже Лил в покое, — снова вступилась за меня Веда. — Даже если и так, тебе-то что? Нам же лучше. Пусть забирает его себе.

— А ты, дорогая, на Керта нацелилась? — голос Кьяры взвился в небо. — Зря. Мне служанка сказала, у него есть подружка.

— Да. На которой он не может жениться, — Веда была невозмутима.

— Но и у тебя тоже ничего не выйдет. Неужели ты думаешь, Ворон позволит своей невесте, пусть ненужной, выйти замуж за кого-то другого? Нет, мы останемся здесь — старыми девами. Без надежды даже на тайную любовь какого-нибудь привратника.

Я встала, отряхнула платье.

— Простите, девочки, я пойду к себе. Голова разболелась. Наверно, из-за грозы. Уже тучи собираются.

В спину ударило ядовитое:

— А ты не беременна, Лил? Вчера тебе было дурно, сегодня голова болит. Вот ведь будет смешно!

19

Спасибо, сестричка! Где бы ты ни была, что бы ни делала. Надеюсь, уши у тебя красные, как солнце на закате. Потому что думаю я о тебе не самые приятные вещи.

Только сейчас до меня дошло, почему она делилась со мной своими секретами так избирательно. Лесничий? О нем я не слышала ни слова. Хотя прошлым летом сестра действительно частенько убегала из дома без меня. Говорила, что идет к подругам, которых я не знаю, мне будет с ними неинтересно. А вот о Фелисе рассказывала, но такое, от чего меня бросало в жар. И хотелось ее убить, когда представляла это. Зачем?

Да именно поэтому. Я никогда не говорила, что он мне нравится, но наверняка Лилла поняла это. Сразу поняла. И старалась сделать мне больно.

Но за что? Чем я перед ней провинилась? Может, тем, что слишком похожа на нее? То же лицо, та же фигура. Она не была единственной, неповторимой — и поэтому всеми силами старалась превратить меня в свою бледную тень. И ей это удалось… почти удалось.

Окно спальни было открыто, но ни малейшее дуновение ветерка не касалось тонкой белой занавески. Духота давила, заставляя хватать воздух приоткрытым ртом — как полуживая рыба на прилавке торговца. Я легла на кровать и взяла с ночного столика книгу стихов, которая раскрылась там, где была заложена.

Заложена черным пером, пролежавшим в ней десять лет. Как некий тайный знак судьбы.

Я вовсе не собиралась его хранить. Не задумываясь, зачем это делаю, подобрала, сунула в карман и забыла о нем. И вспомнила, когда Даммара собирала нашу одежду в стирку. Достала и быстро спрятала в книгу, лежавшую рядом. Не хотела, чтобы увидела сестра и начала надо мной смеяться. А потом… рука не поднялась выбросить. Так перо и осталось в книге в качестве закладки.

Был ли это действительно Ворон? Или все-таки самая обычная птица? А что, если спросить его?

Я начала дремать, и тут в дверь постучали.

Кто теперь? Нетта стучала робко, Керт уверенно, Кьяра — бесцеремонно. Этот стук был мне еще незнаком.

— Войдите! — крикнула я и с трудом приподнялась: так не хотелось вставать, жара лишала сил.

Через гостиную в спальню проскользнула Веда. Огляделась, присела в кресло.

— Не разбудила? Решила заглянуть, посмотреть, как тут у тебя. Очень мило.

— А у тебя?

— У меня тоже хорошо. Заходи — увидишь, — предложила она.

— Я бы с удовольствием, но боюсь, что не найду дорогу, — призналась я. — Я здесь как в заколдованном лесу. Выхожу из комнаты и не знаю, как вернуться. Сейчас вот какой-то слуга проводил.

— Ничего, пойдем вместе. А потом доведу тебя обратно. Я как раз хорошо дорогу запоминаю. И здесь уже не боюсь заблудиться. Скажи, Лил…

Веда запнулась, и мне показалось, что сейчас она спросит что-то такое, о чем не говорят с малознакомыми людьми. Например, занималась ли я любовью со своим женихом. Этот вопрос вполне вытекал из последнего предположения Кьяры. Но услышала совсем другое:

— Скажи, как вы вообще дружили с Кьярой? У меня такое чувство, что она тебя ненавидит.

— Мы не дружили, Веда. Были знакомы, иногда где-то встречались, разговаривали.

— Она не слишком хорошо о тебе отзывалось. И меня это удивило. Почему-то сначала я подумала, что вы действительно подруги. Когда ты ушла, она говорила так, словно ты у нее что-то украла.

— Понимаешь… я всегда пользовалась успехом. На меня обращали внимание мужчины, девушки хотели со мной дружить. Самая простая зависть и ревность.

Конечно, я не знала наверняка, но подозрение такое у меня возникло, еще когда мы ждали, чем закончится отбор. А сейчас оно только укрепилось.

— Ясно, — кивнула Веда. — А можно я еще спрошу? Когда вы прощались во дворце с отцами… Извини, я, наверно, о больном. Но тебе не показалось, что бурное горе Кьяры и ее отца было каким-то?..

— Показным? — подсказала я.

— Да, что-то вроде того. Твой отец был очень сдержан, но его горе… вот оно было настоящим.

— Может быть, — я пожала плечами. — Мой отец всегда был сдержанным и скупым на чувства. Если б не отбор, я, наверно, никогда бы не узнала, что он меня любит. Но… некоторые вещи узнаешь слишком поздно. А Кьяра… Я же сказала, мы не были подругами. О ее жизни мне известно очень мало. И отца ее я увидела впервые.