Три нити

Насмотревшись на движущуюся, вздыхающую влагу, она перевела взгляд на наружные стены колодца… Нет, это была скорее башня – широкая наверху, сужающаяся к основанию, покрытая плитами из черного, стеклянистого вещества; малейшее движение облаков отражалось в нем, будто в начищенном зеркале. Казалось, на башне надет такой же доспех, как и на ней самой! В самом низу, там, где башня уходила под воду, вырос остров не то изо льда, не то из кристаллов горькой соли. Она заметила движение среди сверкающей белизны: это скользили туда-сюда темные, веретеноподобные туши морских зверей.

А еще над водой в поисках пропитания сновали орды птиц. Были тут и желтоглазые чайки, и безымянные обитатели здешних гнезд – их затылки поблескивали, точно натянутые до бровей золотые шапки. Птицы кружили в нисходящих и восходящих потоках воздуха, не шевеля ни единым мускулом, будто и не летели вовсе, а висели на тонких нитях – точь-в-точь селедки, коптящиеся над костром! Заметив добычу, они падали, стрелою протыкая волны, и выныривали уже с трепыхающимися рыбинами во рту. Но охотились не только они: глубоко под водой скользили темные создания с распластанными вширь крыльями – или плавниками? Пернатые, привыкшие высматривать блеск чешуи, не замечали теней, пока одна не рванулась вверх, вытягивая змеевидную шею. Распахнулся острый клюв, вспыхнуло нёбо – это рассеянный свет преломился в наростах, похожих на ряды алмазных зубов. Хищник схватил белую птицу и утащил под бурлящую воду. Через полминуты все успокоилось; только пара пушинок всплыла на поверхность, а следом – и сама тень. Смазанные жиром бока блестели, переливаясь радужными разводами; зоб раздулся от проглоченной добычи. Что это была за тварь? Птица, рыба или змея? Вдруг она догадалась, что эту диковинную зубастую морду и изображали маски, которые помощницы хозяина носили во время праздника. Значит, это создание как-то связано с ее Матерью?..

Над этим стоило поразмыслить попозже; а прежде нужно было найти еды. На соседнем валуне она заметила оставленное без присмотра гнездо с тремя лазоревыми яйцами. Разбив прочную скорлупу, выпила пару: прозрачный белок и желток с кровяными прожилками были почти безвкусны, зато хорошо насыщали. Но когда она протянула руку, чтобы взять последнее яйцо, рядом приземлилась златоглавая птица и начала приплясывать вокруг, топоча перепончатыми лапами и потряхивая крыльями.

Следом на стены опустилась еще одна, и еще… и вот уже множество птиц уставилось на нее немигающими, выпученными глазами, вытягивая горла и злобно шипя. Попятившись, она зашагала прочь от гнезд, но птицы не собирались оставлять ее в покое. Перепархивая с камня на камень, они двигались следом; выворачивали головы за спины, точно одержимые бесом, и перекрикивались визгливыми голосами. Чем быстрее она шла, тем яростнее становился гомон. Наконец, встрепенувшись, стая поднялась в воздух; и когда она была уже в сотне шагов от лестницы, одна из птиц ринулась вниз! Она едва успела отскочить – клюв просвистел в волоске от ее лица. Глупая тварь с чавканьем ударилась об пол, оставив борозду на поросших мхом плитах: ее полые кости сплющились, а шею свернуло набок, открывая затянутое сизой пленкой мясо. Крылья дрогнули в последней судороге. Если бы птица-стрела попала в нее, даже несмотря на прочный панцирь ей было бы несдобровать.

Снова свист; на этот раз ее задело! Удар пришелся по руке – на пластине, закрывающей плечо, осталась царапина. И вот уже птицы западали сверху, как частый дождь; воздух наполнился клекотом, свистом и треском ломающихся позвонков. Толчки и удары сыпались отовсюду; в ноздри набился щекочущий пух; когтистые лапы задевали по темени; под ногами хрустело. Одна пернатая тварь попала клювом в зазор между чешуями; пришлось вырывать ее из раны, будто нож. Вопящим облаком стая кружила над ней, сбивая с пути, уводя в сторону от срединного провала… Кажется, больше своих гнезд они защищали лестницу! Если даже ей удастся добраться до ступеней, птицы убьют ее прежде, чем она попадет на следующий уровень.

Наконец, ей удалось найти укрытие: узкую щель между двумя опирающимися друг на друга плитами. Пришлось сложиться в три погибели, чтобы спрятаться в ней целиком, зато здесь птицам было до нее не дотянуться. Правда, они все равно расселись неподалеку, галдя и щелкая клювами: белые на черных камнях – как зубы в черных деснах – ее новые сторожа в золоченых шлемах.