Три орешка для вдовушки

Елизавета всегда пользуется повышенным вниманием особей противоположного пола и, надо сказать, иногда уступает ухаживаниям, хотя с двадцати лет замужем за сокурсником моего Степана – настоящим мачо Ромой Лисовских. Их роман был красивым, бурным и закончился шикарной свадьбой, т.к. родители и жениха, и невесты – люди очень обеспеченные. Короче, слияние капиталов семей произошло вполне по любви. У Лисовских родился совсем не красивый, но очень умный сын Потап, который экстерном сдал экзамены за одиннадцатый класс школы в пятнадцать лет от роду, и теперь учился в Англии. Кстати, забыла сказать, что Роман большой начальник в компании, связанной с нефтепереработкой, а Лизонька работает у него на полставки в пресс—службе. Зачем она работает? Как говорит Елизавета, чтобы было, куда выйти в новых шмотках. На большую должность Лизка никогда не претендовала, да и Рома со смехом нет—нет да и скажет в нашей узкой компашке: «Жена у меня красавица, но ду—у—ура!».

Конечно, она не дура, хотя многие так ее назовут, узнав об особых отношениях с мужем. Дело в том, что они оба погуливают на стороне, но никаких претензий друг к другу не имеют, утверждая, что «хороший левак укрепляет брак». Мы все сначала были в шоке от таких свободных отношений, а потом как—то привыкли. Потому что, не смотря ни на что, они любят друг друга, и это абсолютно точно. Утверждаю!

А как мы узнали, что они «левачат»? О, это была отдельная история.

Как—то весенним теплым деньком лет пять назад мы с Полиной и Лизой пили кофе в только что открывшемся летнем кафе на Верхнее—Волжской набережной и болтали о всякой ерунде. У Лизы зазвонил телефон.

– О чем поговорить? – спросила Лиза собеседника. – А зачем мне с вами говорить о Романе? Ну, если ВАМ это очень нужно, подъезжайте в кафе на набережной.

– Кто это был? – осведомилась Поля, когда Лиза захлопнула крышку дорогущего телефона.

– Какая—то Эльвира очень срочно хочет поговорить со мной о Романе, – совершенно спокойно сообщила нам подруга.

– О твоем муже или о литературном произведении? – поинтересовалась я.

– Скоро узнаем, – пожала плечами Лиза.

Не прошло и двадцати минут, как к нашему столику подошла девица лет двадцати пяти, представившаяся Эльвирой, от которой мы до самого конца ее разговора с Лизой не смогли отвести глаз. Где она гуляла, когда бог просчитывал ее пропорции? У Эльвиры было три несомненных плюса в облике: высокая большая грудь, тонкая талия и густые вьющиеся (или завитые?) каштановые волосы. Но остальное… Круглое лицо с щеками, которые как будто кто—то надул, узкая полоска лба, маленькие глубоко посаженные серые глазки под густыми черными бровями, крупный нос, заканчивающийся большой «картошкой», огромный, как говорят, от уха до уха, пухлый рот, при открытии которого обнажались лошадиные зубы, и длинный треугольник острого подбородка. Кроме того, тело Эльвиры было длинным, а ноги – короткими, но при этом девица нацепила обтягивающие джинсы и туфли без каблуков.

Конечно, никто из нас при рождении внешность не выбирает. Но все мы в состоянии выбрать себе одежду, скрывающую недостатки. К тому же, несложная пластическая хирургия давно стала доступной для многих, а подправить явно уродливый нос по карману даже девушке с не очень большой зарплатой – можно ведь подкопить, занять, взять кредит, раз с лицом беда. Но это подумали и позже обсудили мы с Полиной, девица же, судя по ее поведению, была о себе самого высокого мнения. Она принимала картинные позы и была столь жеманна, что Полина в какой—то момент даже чуть не расхохоталась, взирая на ее ужимки.

– Мы могли бы поговорить вдвоем? – спросила Эльвира, с вызовом посмотрев на меня и Польку.

– От своих подруг секретов не держу, – спокойно заявила Лиза, с интересом разглядывая визави, – присаживайтесь.

– Я кандидат наук, психолог, – важно заявила Эльвира, церемонно усевшись на пластиковый стул.

– Спасибо, но я в ваших услугах не нуждаюсь, – чуть приподняла брови Лиза.

– Я детский психолог.

– Мой сын вырос и сейчас в Англии.

– Я знаю, – Эльвира манерно уронила голову на грудь, медленно подняла ее и надолго замолчала.

– Что вы хотите? – спросила Елизавета, когда молчание затянулось.

Эльвира покраснела, сделал глубокий вдох и изрекла скороговоркой:

– Я беременна от вашего мужа. Буду рожать. Я детский психолог и смогу воспитать Роману великолепное дитя, – она гордо вскинула голову.

Как обычно пишут в книгах: «на лице Лизы не дрогнул ни один мускул». А вот мы с Полькой аж перестали дышать. Пауза длилась с минуту, потом Елизавета абсолютно спокойно, даже равнодушно спросила:

– Вы от меня беременны?

Эльвира как—то странно кашлянула, словно поперхнулась, и почти шепотом произнесла:

– Н—нет.

– Ну, вот идите и разбирайтесь с тем, от кого беременны. Я тут при чем? – Лиза пожала плечами. – Прощайте.

Эльвира, словно зомби, поднялась со стула.

– Да, прощайте, – и, отходя от стола, зачем—то добавила, – спасибо.

– На здоровье, – улыбнулась Лиза и повернулась к нам.

Как только это пугало скрылось из поля зрения, Полина рявкнула:

– Это что такое было?