Три осенних дня

– Нет, вы ничего не поняли, – вздохнул Бубенцов, – в отношении вас восстановлена справедливость. Вас вернули в список кандидатов в депутаты. Вы можете баллотиваться.

– С кем и куда? – горько спросил учитель истории. – С бандитом Качановым, которому приличные люди не подают руки? Или с этим журналистом Нечипоренко? Он, конечно, порядочный человек, но, к сожалению, слишком увлекающийся. Вы знаете, какие статьи он публиковал в защиту «прихватизации»? Считал, что все наладится. Типичный попутчик. Нечипоренко искренне верит, что можно построить правовой капитализм. Мне с этими господами не по пути.

– Правильно, – крикнул кто-то из педагогов, – нечего тебе делать в этой Думе, Сан Саныч. Там одни паразиты сидят. А ты как был нашим, так нашим и остался.

Бубенцов оглянулся на оратора. Тот был в дешевой темно-красной форме «Адидас» китайского или турецкого производства. Очевидно, учитель физкультуры, предположил он.

– Там не только паразиты, – возразил Паша, – там много ваших единомышленников, ваших коллег, депутатов от левой оппозиции. Разве можно отказываться от участия в выборах?

– Можно и нужно, – твердо заявил Седых. – Я для себя все решил. Извините меня, молодой человек, что отвергаю вашу помощь. Я понимаю, что вы искренне хотели мне помочь. Однако я принял решение больше не участвовать в этих выборах. Пусть все знают, что для меня формальная законность выше моих личных амбиций, и если меня сняли с выборов, то я не вернусь в списки даже после протеста прокурора.

– Вас сняли незаконно, – все еще старался убедить его Бубенцов, – но теперь справедливость восстановлена. Суд принял решение, но вы можете участвовать в выборах. Неужели вы не понимаете, как это важно?

Я все прекрасно понимаю. Однако не хочу фигурировать в одном списке с этими господами. И это нерационально – заново вставлять меня в список в последний день.

Мои избиратели об этом не осведомлены. Многие просто не придут на избирательные участки, зная, что у них нет выбора. Когда заставляют выбирать между обманутым слепым журналистом и бывшим уголовником, на самом деле это настоящий фарс. Отказываюсь в нем участвовать, молодой человек. Тем более что агитация в последний день перед выборами запрещена. Этот историк подкован не хуже юриста, с огорчением подумал Бубенцов. И подавился от страха, вспомнив Петровского. Если он уйдет отсюда, не уговорив педагога, может считать себя уже уволенным. Святослав Олегович не простит такого промаха. И это после того, как они столько сделали – получили протест областного прокурора, новое постановление суда, вновь зарегистрировали исключенного кандидата… Проиграть, когда до победы остался один шаг? Это же высочайшая несправедливость!

Правда, еще оставался труп Нечипоренко, спрятанный в районной больнице, но эта история в любой момент может стать достоянием общественности, и тогда Качанова немедленно исключат из числа депутатов и не видать ему мандата. Рисковать таким образом они не имеют права. Нечипоренко был нужен лишь на то время, пока они оформляли решение суда и местной избирательной комиссии. А сейчас им необходим только этот учитель истории, неожиданно проявивший такую глупую принципиальность.

– Вы не правы, – сделал последнюю попытку Бубенцов. – Если вы откажетесь, то победит кто-то из недостойных кандидатов. Вы этого хотите?

– Разумеется, нет. Но один кандидат ничего не решает. Нужно менять все правила игры, чтобы народу не приходилось выбирать между проходимцем Качановым и заблуждающимся Нечипоренко. Кстати, я слышал, что он попал в серьезную аварию. Как он себя чувствует?

Александр Александрович спросил об этом достаточно громко, и Бубенцов испугался. Он понял, что сейчас могут обрушиться его последние бастионы.

– Ничего, – сказал он очень тихо, – гораздо лучше, чем вчера.

– Ну и хорошо, – удовлетворенно кивнул Седых. – Лично я не пойду голосовать ни за того, ни за другого. Но если бы мне все-таки пришлось делать выбор, я бы отдал мой голос журналисту Нечипоренко. Он хотя бы не бандит.

– Конечно, – растерянно кивнул Бубенцов. – Извините меня, я должен доложить обо всем моему начальству..

– Я вас понимаю. – Седых встал со стула и протянул руку Бубенцову – Спасибо вам, молодой человек, за защиту демократии в нашей стране.

Паша не знал, что ему ответить. На языке вертелось явно неподходящее «Служу Советскому Союзу». Поэтому он промычал нечто невразумительное.

Стоявшие вокруг педагоги снова одобрительно зашумели. Они по-своему любили Сан Саныча, хотя и побаивались его принципиальности. Бубенцов схватил папку и выскочил из комнаты. Спустившись по лестнице на первый этаж, он достал телефон и набрал номер Петровского.

– Слушаю, – отозвался Святослав Олегович. Очевидно, он был уже в Москве.

– У нас опять проблема, – срывающимся голосом сообщил Бубенцов.

– Что еще случилось? – разозлился Петровский.

– Седых не хочет баллотироваться, – выдохнул Паша.

Святослав Олегович молчал. Это испугало Бубенцова.

– Вы меня слышите? – осторожно спросил он.

– Как это – не хочет? – ледяным голосом осведомился шеф.