Три побоища — от Калки до Куликовской битвы

Потом Огневит указал Янине на то место, где еще полчаса назад плотной колонной стояли ратники из Коломны и Костромы, а теперь остатки этих полков смешались с волной наступающих ордынцев. Было видно, что многочисленная сила татар все больше гнет силу русскую.

– Что же это такое? – в полнейшем отчаянии промолвила Янина. – Что же теперь будет?

– Это полнейший крах! – ворчливо ответил ей Огневит, вновь увлекая Янину за собой. – То и будет, что иссекут нехристи все наше воинство горемычное! А ратникам нашим и бежать-то некуда!

* * *

Этот натиск ордынцев, случившийся в пятом часу пополудни, основной своей массой пришелся по левому краю большого полка и по полку левой руки.

После нескольких попыток прорыва через полк правой руки, закончившихся полнейшей неудачей, ордынские военачальники нанесли сильнейший удар по левому крылу русского войска. Одновременно не ослабевал напор пеших Мамаевых отрядов на центр русского фронта.

Эта битва на левом фланге по своей ожесточенности и продолжительности превзошла все пределы кровопролития и примеры стойкости, проявленные в этот день на всех других участках этого гигантского побоища.

В полку левой руки стояли конные и пешие рати белозерских князей, дружины елецкого и моложского князей, а также ростовский и стародубский полки. Это были проверенные в походах ратники и воеводы. Весь их боевой опыт стал большим подспорьем для всей русской рати в самый тяжелый час Куликовской битвы.

Так получилось, что среди воинов полка левой руки оказался и Ропша. Его, раненного в руку, воевода Семен Мелик отправил с донесением к воеводе Тимофею Вельяминову в большой полк. Оттуда Ропша сначала слетал на правый фланг, когда на него давили ордынцы, повинуясь приказу Тимофея Вельяминова. Затем Ропша дважды побывал на левом крыле, с военачальниками которого Тимофей Вельяминов держал постоянную связь через гонцов. Неся очередное устное послание от воеводы большого полка, Ропша прорвался сквозь сумятицу боя на левый фланг в третий раз.

Натиск татарской конницы Ропша встретил в рядах дружинников моложского князя Федора Михайловича.

Татары пустили впереди пробивным тараном панцирную хорезмийскую конницу, удар которой рассек моложскую дружину надвое. Елецкие дружинники отважно помогали Федору Михайловичу, но их было мало. Хорезмийцы были почти неуязвимы для стрел и копий, покрытые чешуйчатыми стальными доспехами, в шлемах с прочными забралами; огромные кони хорезмийцев тоже были прикрыты защитными щитками спереди и с боков.

В первые же минуты боя под Ропшей убили коня. Ему чудом удалось выбраться из лязгающей железом круговерти и добраться до пешей ростовской рати. Ропше пришлось взяться за меч и, превозмогая боль в раненой руке, вступить в битву с ордынскими пешцами, которые валом валили на занимаемую ростовцами возвышенность со стороны топких берегов реки Смолки.

В передовых шеренгах наступающей ордынской пехоты опять шли наемники фряги в черных латах с красными крестами.

Ропша смог убить всего одного фряга. Получив рану от удара копьем, он свалился наземь, корчась от боли. Его неминуемо затоптали бы ногами или добили наступающие ордынцы, если бы не расторопность одного из ростовских ратников, который схватил упавшего Ропшу за ноги и уволок его подальше от сумятицы сражения.

Отлежаться Ропше не удалось. Ордынцы наседали на русичей с двух сторон, все глубже вклиниваясь между большим полком и полком левой руки, а также вытесняя ростовских ратников с их выгодной позиции в низину. Увидев коня без седока, Ропша без раздумий запрыгнул в седло. Мимо него неслись конные гридни белозерского князя Федора Романовича. Ропша пустил коня в галоп, пристроившись к атакующему строю белозерских дружинников.

Белозерцы сшиблись с кипчакскими всадниками, плоские шлемы которых резко отличались от островерхих шлемов хорезмийцев и мохнатых шапок татар.

Кипчаки рубились храбро, стремясь смять левое крыло русского войска и ударить в спину большому полку.

На помощь ростовцам и белозерцам пришел резервный полк под началом князей Андрея Серкизова и Глеба Дмитриевича, сына брянского князя.

Конные лавы сшибались в тесноте, не имея возможности для маневра. Лошади шарахались от мертвых тел и в суматохе давили живых; земля стонала от тяжкого топота многих тысяч копыт. Русичи и ордынцы сходились лоб в лоб, устилая поле кровавой мешаниной из порубленных воинов и покалеченных лошадей. Маятник воинской удачи больше часа колебался из стороны в сторону, давая перевес то русичам, то татарам…

Летописец красноречиво повествует в своем труде об этой битве на левом фланге: «И так сошлись обе силы великие на бой, и бысть брань крепка и сеча зла зело. И падали мертвые во множестве бесчисленном с обеих сторон; всюду убитые лежали, татары и русские. Кони проносились по мертвым, как по земле. Не только от оружия гибли воины, но и под конскими копытами умирали; и лилась кровь, как вода…»

Глава тринадцатая Удар засадного полка