Три подруги и таинственный жених (СИ)

— Позвоночником чую, ты что-то задумала, — прошептала мне на ухо подруга.

— Какой у тебя чувствительный позвоночник, — подивилась я, рассматривая зал “Белого кролика”. С появлением угрюмых дядей в мятых пиджаках посетителей не стало вообще. Возможно их еще раньше спугнул вопль диких команчей, который издал обнаруживший труп Лидии официант.

Я подошла к барной стойке, за которой с мрачным видом переставлял бокалы парнишка в белой рубашке с закатанными выше локтей рукавами и длинными волосами, собранными на затылке в хвостик.

— Привет, — улыбнулась я. — Как-то пустовато у вас. Это всегда так?

Парень смерил меня цепким оценивающим взглядом человека, который привык видеть всякое на своей работе и научился разбираться в людях.

— Да нет, — он перестал играться с фужерами для вина и взялся протирать пивные кружки. Мне показалось, что он просто старательно создавал занятой вид, уже явно будучи в курсе всех случившихся в заведении событий. — По будням, конечно, не так людно, как по выходным и в пятницу, но тоже людей хватает. Просто обычно все ближе к девяти подтягиваются.

Я кинула взгляд на настенные часы за спиной бармена. Вернее, от часов там имелись в наличии лишь две светящихся неоновых стрелки, но определить по ним время было не трудно.

— Половина восьмого, — заметила я. — Что-то не очень они спешат подтягиваться.

— Да уж, — тяжело выдохнул парень, отставляя стеклянную тару и бросая на стойку белое полотенце. — И видимо уже не подтянутся. Слухи разлетаются быстро.

— Ты об убийстве? — понизила я голос, а после подошла и оперлась о стойку напротив бармена с видом человека, обожающего сплетничать.

— Ты из полиции? — мигом ощерился он.

— Нет, — состряпала я милую улыбку. — Я работаю на частное лицо.

— И что этому частному лицу надо? — парень занял оборонительную позицию, явно не стремясь к диалогу.

Я выпрямилась.

— Он хочет узнать, как погибла Ольга Егорова, — а после доверительно дополнила: — И готов за это заплатить. У тебя ведь сегодня не получится заработать чаевые, верно? Бар почти пустой. А скоро по городу разлетится слушок, что здесь прямо на рабочем месте умер человек. Народец у нас суеверный и, я уверена, мрачные новости многих отпугнут.

— Наш контингент не из пугливых, — хмыкнул бармен и быстро оглянувшись назад, кивнул мне, призывая следовать за собой.

Я вновь подхватила под руку растерявшую интерес к происходящему подругу и нырнула за притаившуюся в углу неприметную дверку.

Дверь скрывала вход в полутемный коридор, подсвеченный лишь одной болтающейся на тонком проводе слабой лампочкой, и такой узкий, что нам троим идти пришлось гуськом. И не только потому что застройщик, очевидно, предполагал, что по коридору будут ходить исключительно таксы, но и потому что место вдоль стен занимала всякая всячина — коробки, сломанные стулья, какие-то пакеты, коробки и прочее.

Пройдя несколько метров прямо и повернув направо, бармен с силой толкнул тяжелую железную дверь. И мы оказались на улице.

— Это задний двор, — проговорил парень, усаживаясь на деревянную самодельную скамейку и вытаскивая из кармана брюк пачку сигарет. — Нас здесь не найдут, про это место знают только свои.

— А своих осталось не так уж и много, да? — хмыкнула я, присаживаясь рядом. Фируса отошла в сторону так, чтобы на неё не летел дым. В разговоре она явно не желала участвовать.

— Да уж, — выдохнул бармен клубы густого дыма. — Мрут как мухи, то Ольга откинулась, теперь вот Лидка на тот свет уехала.

— Об Ольге что можешь рассказать? — тут же ухватилась я за его слова.

Парень затянулся, покосился на меня с недоверием и сказал:

— Бабки вперед.

Я пожала плечами, мол, как скажешь, и полезла в сумочку. Вынула две купюры крупным номиналом, которые исчезли из моих пальцев мгновенно, словно их и не было.

— Меня, кстати, Андрей зовут, — сквозь зажатую в зубах сигарету представился парень, пряча деньги поглубже в карман.

— Диана, — кивнула я, намеренно чуть исказив своё необычное имя. — А это Фира.

— Фира? — удивился бармен.

— Ага, имя такое, древнеславянское, — пояснила я сухо. — Родители у неё староверы из сибирской глубинки.

Фируса, чья семья сплошь состоит из коренных мегаполиса, эмигрировавших из Франции в конце девятнадцатого века и никогда не бывавших в Сибири, удивленно округлила глаза, но ничего не сказала.

— Ну, что, Андрей, деньги ты получил, теперь рассказывай.

— А что рассказывать-то? — парень потер шею, отогнув белый воротник рубашки, и я увидела татуировку на шее — оскалившаяся волчья морда.

— Что знаешь, то и рассказывай, — распорядилась я, отводя взгляд от татуировки и делая вид, будто ничего не видела.

— Может, ты вопросы задавать будешь? — предложил парень, выдав недовольную мину. — Мне так проще будет.

— Хорошо, — не стала я препираться. — Ольга Егорова, что ты о ней знаешь?

— Да ничего особенного. Девчонка как девчонка, особыми талантами не блистала, но и полной дурой не была. Нервничала много, но оно и понятно, вывозить постоянно на себе и работу, и учебу нелегко.

— Конфликты у неё были в коллективе? — задала я следующий вопрос.