Три подруги и таинственный жених (СИ)

— Мы заведем? — переспросила я. — Мне не нужен домашний питомец, у меня уже есть бесполезное назойливое существо, которое не дает мне спать по ночам. Это ты!

И, подтолкнув Нису вперед, я проследовала на звук закипающего чайника. Когда мы вошли, женщина уже расставляла чашки на столе.

— Присаживайтесь, — пригласила она, разливая заварку.

Ниса затормозила на пороге словно упертый мул, а потому мне пришлось дать ей чувствительный тычок под ребра, чтобы она прекратила изображать из себя статую.

Злобно зашипев в ответ, Ниса прошла и села за стол. Я пристроилась рядом, хозяйка квартиры заняла место напротив нас.

Первое время все сохраняли молчание. Женщина задумчиво размешивала сахар в чае, Ниса нервно пучила на меня глаза, а я краем глаза осматривалась.

Судя по обстановке в кухне, женщина жила одна. Об этом явственно свидетельствовали и маленькие кружки дамского формата, на три-четыре глотка, и небольшие ножи в специальной подставке возле кухонной мойки, предназначенные как раз под узкую женскую руку. В углу тихо гудел небольшой холодильник, такого как раз достаточно, чтобы хранить в нем небольшую кастрюльку супа, парочку йогуртов, пакет молока и овощи на салат. Но в такой агрегат не влезет два ведра жаренной картошки, пять литров борща, тушеная свиная нога и пакет куриных крылышек из ближайшего МакДака. То есть, все то, что понадобится женщине, чтобы прокормить свое домашнее животное, которое почему-то принято в обществе называть мужем.

— Меня Инесса зовут, — с достоинством представилась женщина, проигнорировав отчество.

— Ди, — кивнула я в ответ, — а это Ниса.

— Вы ведь не с Наткиной работы, правда? — вдруг заявила Инесса, подняв на нас взгляд. Для человека, который, судя по всему, уже переступил через семидесятилетний порог, её глаза отличались удивительной чистотой и ясностью.

— Нет, — честно ответила я, решив, что отпираться бесполезно. С нами либо поговорят, либо выпнут пинком под задницу.

— А как вы догадались? — спросила Ниса, хватаясь за чайную ложечку, хотя что она ею размешивать собиралась — непонятно. Подруга органически не переносила сладкий чай.

— Натка в баре работает, — хмыкнула хозяйка квартиры. — Знаю я, кто в подобных заведениях трудится. Либо малолетки, у которых думалка еще не отросла, либо те, кто в этом деле всю жизнь и уже поздно куда-то метаться. Люди поумнее барами владеют, а не пашут в них по двенадцать часов в сутки.

— Так, может мы как раз из тех, кто поглупее, — предположила я с усмешкой.

Женщина смерила меня пронзительным взглядом.

— Можно прикидываться дурой сколько угодно, вот только от себя самой не убежишь, правда?

— Истинная, — кивнула я, соглашаясь с её словами.

— Задавайте свои вопросы, — щедро предложила женщина, откидываясь на спинку стула. — Хоть вы не из полиции, но отвечу, если посчитаю нужным.

— Уверены, что не из полиции? — криво усмехнулась я, продолжая вертеть в руках кружку. Пить я не спешила, но и отказываться было вроде как невежливо.

— Взгляд у тебя, девочка, не такой, как у полицаев, — чуть прикрыла глаза женщина, продолжая рассматривать меня из-под опушенных век. — Те смотрят цинично и очень устало, а в тебе свет есть. Хоть и слабый.

Я тяжело вздохнула, потому что терпеть не могла, когда мне начинали рассказывать обо мне же.

— Давайте поговорим о ваших соседках, — завела я разговор на другую тему. — Наталья здесь жила с Ольгой, так ведь?

— Да, — кивнула женщина. — Первой въехала Натка, а потом Ольга подселилась. Они на работе познакомились. Обе приезжие, не подумайте, я не сноб, ничего против не коренных горожан не имею, но девочки обе наивные, как божьи одуванчики. Те, кто в городе родился и вырос — они посильнее. Знают, где опасность и куда лезть нельзя.

— О чем вы? — подалась я вперед. — Куда не туда они влезли?

— В компанию плохую. Ольга покойная построже была, видимо, суровыми родителями воспитанная. Чужих сторонилась, к мужикам не лезла. А вот Натка — та неуемная. Фильм смотрели “Москва слезам не верит”?

Мы с Нисой переглянулись, а после разом кивнули. Фильм я действительно видела, но очень давно, в том глубоком детстве, когда колготки на мальчиках и поедание песка — это норма.

— Там у главной героини подружка была, которая все хотела удачно замуж выйти, — продолжила рассказывать хозяйка. — Вот Натка из таких, только ума — меньше, чем у кошки, а потому сделать все правильно она не способна. Вот и меняла она парней, один сомнительней другого. Эта квартира, — женщина дернула головой в сторону соседей, — чего только не видела за последний год. Но потом парни вдруг пропали. Натка сделалась потише и поскромнее. Кудри свои лимонно-зеленые состригла, краситься как портовая девка перестала, одеваться начала нормально, а не так, словно панель — её дом родной.

— И что же поспособствовало таким переменам? — я внимательно вслушивалась в каждое слово.