Три покойных кормильца

Стас, Николай и Василий сидели на крыльце отделения милиции, к которому сотрудники ГАИ с утра отбуксировали покореженную «семерку» генерала Николая Михайловича. Сам генерал получил легкое сотрясение и вывих плеча и теперь обрабатывался медиками в лазарете СИЗО. Задержание Николая Михайловича произвели сразу после обнаружения в багажнике его машины мешка с двумя миллионами долларов из ограбленного банка.

Дух Паши умчался в неизвестном направлении, как только «семерка» генерала влетела в придорожную самостийную лавку, разнеся в красно-желто-зеленые брызги горку арбузов и дынь. Молодой южанин, владелец фруктов, ничему не удивившись, сразу стал ругаться на своём языке в сторону повисшей в кустах машины. Вот тогда дух Паши из салона и исчез.

Призраки грустно молчали. Было еще довольно рано. Из отделения вышли милиционеры: младший сержант с лейтенантом – оба в полной экипировке, и майор. Майор, стреляя по сторонам глазами, вполголоса зло говорил подчиненным:

– И не огрызаться! За вами и так достаточно! Четыре жалобы на вас! И всё за членовредительство! Вышли на дежурство, так оставьте свои психические стрессы дома! Мне за вас отдуваться надоело! Вне службы бейтесь друг с другом хоть до посинения, а хулиганов и пьяниц надо просто привезти и сдать дежурному, а не поправлять им всякие почки с селезенками! Пресса вон и так уже… А мы… Наши граждане… Наши органы… Сотрудники внутренних органов наших граждан… Тьфу!.. Короче, заступайте! Проштрафитесь – уволю.

Майор, хлопнув дверью, вернулся в отделение, а заступившие органы спустились с крыльца и, щурясь на низкое солнце, вразвалку пошли к патрульной машине.

– Наша милиция, – размышлял Василий, – очень становится похожа на американскую полицию. Вот как-то похожа и всё!

– Так наша милиция те же самые фильмы смотрит, что и мы, – заметил Николай, – ничего удивительного.

– Да, – согласился Стас. – Всё от фильмов. Только у нас не говорят «Вы имеете право хранить молчание». Говорят гораздо короче… А, вообще, мы по американским фильмам и живём. Даже ругательства копируем, как будто своих мало! Подростки по улице идут… Не подростки, а «ФАКельное» шествие!.. А депутаты наши! Вон спорят, праздновать у нас Хэллоуин, или не праздновать. Скоро российский день благодарения введут!

– А вместо индейки, – развил Николай, – на стол будем двуглавого орла подавать, запеченного с яблоками.

– Да-а… – Василий встал, потянулся, затрепетав крылышками и продолжил тему кино:

– Вообще, у америкашек приличные фильмы бывают. Я тут недавно смотрел…

– Какой? – заинтересовался Стас.

– Да не помню я названия… А! Слушай, там играет этот, как его… Алик Обалдуй!

– Может быть, Болдуин? – уточнил Николай.

– Точно! Точно! Обалдуй Болдуин!

Стас прыснул с крыльца в приступе смеха. В этот же момент к ним вернулся Паша. Появившись под навесом крылечка, он обратился к духам с неожиданным пафосом:

– Привет, мужчины, земля вам пухом…

– Привет, Павлик! Взаимно, – ответил за всех Василий. – Ты куда удрал-то?

– Да так, делишки траурные… Я вас едва нашел. По всем отделениям мотался. По больницам, с ног сбился! Как вы друг друга отыскиваете-то? Да и вообще… Научили бы своим чудесам…

– Извини, Паша. Тебя научишь, так ты таких дел наворотишь…

– Ладно… – Паша неловко помялся. – Ты, Вася, обещал мне имя человека, из-за которого я… скончался.

– Павлик! «Скончался» говорят о великих, а ты просто…

– Не в этом дело! – остановил сантехника Пашин дух. – Обещал? Говори, кто убийца!

– Обещал… В общем, любовник твоей жены и твой убийца – одно и то же лицо.

– Витя! – выдохнул Паша. – Я так и знал!.. Ну, всё! Теперь ему конец, если найду.

Стас незаметно зажмурился и, спустя нескольких мгновений, сказал:

– Вы его в следственном изоляторе Крестов найдете. Во второй камере.

– Откуда вы… – Паша осекся. – Спасибо.

И сразу пропал.

– Заложили! – хохотнул Василий. – Ладно. Паша всё равно ему ничего не сделает. Пусть Витюшу правосудие наказывает. А Паше просто надо пар спустить, Паша нам еще пригодится… Меня сейчас больше беспокоит, что нам-то делать?

Стас грустно молчал. Николай всей своей позой давал понять, что никуда не собирается двигаться.

– О-о, ребята, что-то вы потухли. Ладно! Так и быть! Пошли со мной, я вам свою заначку покажу. Я в хорошие времена восемь финских унитазов зашкерил! Классные! Я бы сказал, мечта! Если бы задницы умели выбирать, то из всех унитазов они бы выбрали именно эти! Можно продать…

– Вася, – тихо сказал Николай, – успокойся. Неужели ты не понял, что нам ничего не дано сделать после смерти. Что вся наша возня – это только возня… Всё кончилось! Нам об этом уже 20 раз намекнули, ты не заметил?.. «Унитазы»!

– Я тоже об этом думаю, – сказал Николай. – И вы меня, ребята, извините, мне бы домой надо. В машине милиция адрес мой нашла, в блокноте, теперь и Наталью допрашивать начнут. В общем, сделать я ничего не смогу, но хоть рядом побуду… Если что, встретимся. Пока.

Стас растворился в воздухе. На крыльце стало совсем грустно, Василий даже прослезился. Николай не смотрел на него, сидел, облокотившись на кирпичную стену здания, и думал о чем-то своём.