Три поколения

Терька на промысел взят был впервые. Мать Терьки, вдова Мартемьяниха, отдала его Вонифатьичу на промысел из шестой части.

За день Терька нарубил и установил десять кулемок. И он, и Маерчик, убивший всего четырех белок, устали, вымотались, даже в глазах у них мутилось.

Терька снял лыжи и не раздеваясь повалился на нары. Маерчик ел хлеб. Анемподист Вонифатьич обдирал полученный с Зиновейки пай — двух белок — и рассказывал Маерчику, как они с Мокеем добыли соболя.

— Господь смилостивится, так в виду пошлет, Зиновеюшка, — говорил Анемподист и, взглянув на спящего Терьку, заругался: — Опять уж и лег? Свалился. А ведь спросит, спросит пай-то Мартемьяниха, со свету сживет, из горла выдерет…

Глава XII

Зотик осунулся, ослабел, но все же, хоть и медленно, поправлялся.

Недели через две, в полдень, он попросил редьки с квасом, и когда ел, ложка дрожала в его руке. Вечером картошки запросил, опять поел и уснул. А наутро первый раз, словно на чужих ногах, прошел от лавки до порога.

Голова у него закружилась. Больной ухватился за подоспевшего дедку, но лицо его светилось, и необычайно голубым показался ему видневшийся в окно клочок неба.

— Деда, а Бойка дома? — спросил Зотик тихо, напряженно вспоминая, где же он бросил Бойку.

— Дома, родной, дома. Давай-ка, давай-ка, я помогу тебе. — И дед, обняв внука, повел его к лавке.

Весь день дед Наум не отходил от больного. Зотик боялся оставаться один и был спокоен только с дедом. Утром он попросил у Феклисты валенки и, волнуясь, стал обуваться.

За ночь выпал толстый слой мягкого снега. Снег лежал на вершинах кольев, на жердяной изгороди, на широких серебряных пихтах. Воздух был неподвижен, попахивало смолистым дымком из труб… Зотик, с трудом передвигая еще слабыми ногами, вышел на крыльцо и даже зажмурился от ярких брызг солнечного света.

Потом потихоньку спустился со ступенек и, испытывая неудержимую радость, высоко занося ноги, пошел по снегу.

Из-под амбара навстречу метнулась рыжая спина Бойки. Собака прыгнула на грудь Зотика и лизнула его дважды в нос и губы.

— Обрадовался! Вишь ты!

Свернув на дорожку, Зотик побрел ко двору. Бойка катался по снегу, зарываясь в него с головой. «Еще быть снегу», — решил Зотик, глядя на катавшегося пса.

В раскрытые ворота от проруби гуськом шел скот.

— Э, да хозяин вышел! Феклиста, гляди-ка, — закричал дед Наум снохе, — хозяин главный! Ну вот и ожили мы теперь.

Лицо Зотика расплылось в улыбке. А лицо Феклисты посерело, глаза устремились в глубокую синеву зимнего воздуха, где чуть заметными вершинами громоздились хребты белков.

Глава XIII

Старики в избе были одни. Феклиста с Зотиком ушли и соседний дом к покойнику. При Феклисте дед Наум не с гал бы разговаривать о таком деле. Видел старик, как мучается ночами сноха.

— Из годов такая зима на Козлушку, сваток, — вполголоса жаловался дед Наум отцу Феклисты, Зенону. — Вой-то, вой-то по всей Козлушке идет, не дай, не приведи, сватушка…

Дед Наум всхлипнул:

— Плачу вот. Старость, видно, одолевать стала.

— Не старость, Наум Сысоич, не старость. А уж, видно, каждому из нас придет такой час, что пробрызнут слезы из глаз, как вода из решета. Да и как не просечь слезе: опять в трех домах упокойники, а их и домов-то у нас девять. Снова беда — растворяй ворота…

Среди ночи, в одной посконной рубахе, в обутках на босу ногу, прибежал из тайги за тридцать километров Вавилка Козлов. Прибежал и страшным голосом под окнами, начав с краю, прокричал:

— Дядю Орефья, Омельяна и тятеньку бандиты убили! Провьянт и пушнину ограбили…

Дома Вавилка повалился через порог и, захлебываясь плачем, долго ничего не мог сказать.

В избу с воем стали врываться бабы из соседних домов, а Вавилка все еще бился головой о половицы. Рубаха, пропотевшая на плечах, смерзлась.

В эту ночь маленькая заимка голосила в один голос. Три двора, получившие жуткую весть, тесно переплетены родственными узами со всей Козлушкой.

С воем вывезли бабы убитых из тайги. С воем хоронили.

Известили райисполком о нападении бандитов. Были организованы розыски. Через месяц стало известно, что шесть бандитов пойманы на монгольской границе. Пушнины у них уже не было.

На промысловую избушку они напали ночью. Уцелел только Вавилка, спавший под нарами. Его не заметили.

Так же как и Зотик, Вавилка проболел в горячке около трех недель. Выходили его настоями трав да горячими банями.

За время болезни Вавилка похудел и вытянулся. Оправившись, он, так же как и Зотик, почувствовал себя в доме единственным работоспособным мужиком-хозяином.

Глава XIV

По последнему пути в Козлушку приехал агент по скупке пушнины Денис Денисович. Широкое его лицо посерело, когда он узнал о гибели лучших козлушанских охотников.

— И что это такое творится у вас тут, Наум Сысоич? Подрыв, можно сказать, советской власти! Тут бьешься, колотишься по последнему пути, живота не жалеючи, едешь за сотни верст, ночи не спавши, о казенном деле печешься, а на поверку выходит шиш.

Долго не мог успокоиться Денис Денисович. И так раскипелось в этот вечер у него сердце, что за ужином он и аппетита лишился.