Три поколения

Никодим спустился с утесика и осмотрел лёжку звереныша в малиннике. «Вот где ты хороводишься, куцый огрызок!» Там, где медвежонок сделал первый прыжок, глубокие следы когтей на вывернутых кусках земли да испачканная не переваренной еще малиной трава красноречиво свидетельствовали об испуге пестуна.

«Вижу, дружок, что перетрусил ты больше меня. Ой больше — стыдобушка…» Никодим пошел по следу с заряженной винтовкой. На длинном увале медвежонок остановился, послушал немного, потом снова пустился вскачь. Все это следопыт прочел на свежем следу пестуна. После второй остановки медвежонок побежал тише, а вскоре пошел обычным развалистым шагом. Испуг звереныша прошел, и он стал завертывать то к муравейнику, то к трухлявым колодинам, раздирать их и лакомиться личинками.

Никодим тоже убавил шаг. След пестуна загибал к ущелью. Мальчик решил держаться под ветром.

«Уж высмотрю же я все твои лазы, песий сын…»

Звериная сакма[2] отвернула к топкой ржавой болотине. На илистом берегу болота он рассмотрел следы медвежонка. Ступни звереныша разительно походили на след босого человека: «Только подошва пошире».

Страх перед пестуном прошел.

Вскоре мальчик заметил пестуна и пополз между кочек. Он решил подобраться к зверенышу вплотную и выстрелить в голову.

Медвежонок был совсем близко.

Осторожно высунувшись из зарослей, мальчик едва удержался от смеха: в десяти метрах от него медвежонок прыгал за линяющими утками и, насторожив коротенькие ушки, уморительно слушал. Вот пестун нацелился и прыгнул. Фонтан грязной воды взметнулся над медвежонком.

Никодим уже стоял на берегу и, не сдерживаясь, громко засмеялся. Забывший всякую осторожность звереныш, поймав линялого селезня, громко чавкая, жрал его. Вода струйками сбегала с пестуна.

— Ты что это делаешь, грязная твоя морда?.. — неожиданно спросил мальчик.

Пестун остолбенел. С недоеденным селезнем в зубах, он вытаращил на Никодима маленькие и круглые, как коричневые пуговицы, глазки. Вытянув свиной пятачок, шевелил ноздрями, залитыми горячей кровью птицы. Потом, как и в малиннике, сделал огромный прыжок и помчался, шлепая на все болото, Черный илистый след пролег через всю мочажину. Топкое место от воды до леса звереныш словно на крыльях перелетел и скрылся в чаще.

Никодим забыл о винтовке, о намерении убить пестуна — так насмешил его вымазавшийся в грязи медвежонок.

«Ну, братец, на сегодня довольно, места твои я вызнал, а завтра я к тебе снова явлюсь».

Глава III

На следующий день к Медвежьему ущелью Никодим пришел очень рано: по росистой траве легче было обнаружить след медвежонка. Днем от слепней и мух пестун мог снова забиться в крепь: «Ищи тогда его, как иголку в сене…»

Расчет был верен. Никодим скоро нашел след приятеля. Мальчик рассмотрел, что ночью пестун поймал зайца: только клочки шерсти валялись на траве. Изловил тетерева и, оторвав крылья, съел вместе с перьями.

«Ишь где жировал, куцая бестия!..»

Следопыт с каждой минутой убеждался, что медвежонок совсем близко. Никодим умел ходить в лесу бесшумно, как звери. С детства бок о бок со зверями и птицами, он и сам был сыном леса.

Увезенный отцом из таежного села Маральи Рожки в захолустную охотничью избушку, оторванный от товарищей, мальчик обрадовался медвежонку, как другу.

«Ой, где-то ты, Бобоша, близехонько!»

Никодим неожиданно придумал медвежонку кличку: Бобоша. Так звали они маральерожского мальчонку Вахромейку Курилова за низкорослость, большое брюхо и маленькие круглые глазки на толстом, шишковатом лице.

Солнце взошло, роса на травах высохла.

Никодим увидел медвежонка на открытой поляне. Пестун стоял с высоко поднятой головой и настороженно шевелил короткими ушками. Никодим понял все: над душистыми цветами звенели пчелы. Медвежонок вдруг сорвался с места и, по-поросячьи подкидывая толстый зад, помчался.

Остановился он в напряженной позе. Потом, вновь уловив в воздухе звук пчелы, стремительно бросился и остановился, спрятавшись за дерево. Со стороны казалось, будто звереныш играет в прятки.

Найти мед диких пчел в лесу мальчику давно хотелось, но выследить их было трудно, только опытные таежники умели это делать.

«А ну, Бобошенька, ну, миленький!..»

Никодим перебегал и таился за теми же деревьями, где за минуту до этого прятался, наблюдая за полетом пчел, пестун. Пчелы на поляну с цветами летали издалека. Пестун и Никодим перебежали уже раз десять, а признаков «пчелиного дерева» не было. Как и медвежонок, Никодим крутил головой, смотрел на высокие сосны, отыскивая дупло. Иногда мальчик улавливал тугой, звенящий звук пчелы, на мгновение видел золотистую точку в воздухе и ожидал, что медвежонок сорвется и поскачет за нею. И действительно, Бобошка безошибочно схватывал звук той же пчелы и мчался, не замечая кустов, не видя пней и кочек.

«Пчелиный след» привел и пестуна и Никодима на скалистый утес, к высокой сухой сосне. «Вот вы где!» — обрадовался мальчик и затаился.