Три поколения

«Через окно. Надеть лыжи — и в лес… Часовой поставлен на дороге… Зипун! Топор!..»

В одну руку Настасья Фетисовна схватила зипун, в другую — топор. На носках она подошла к окну и сильно надавила на створчатую раму. Забухшая рама только подалась под рукой. «Ой, накроют! Ой, накроют!..» Настасья Фетисовна нажала плечом, и рама распахнулась, обдав разгоряченное лицо морозом.

Единственное окно избушки выходило к реке. На дворе она услышала свист плетей, крики карателей и предсмертные стоны свекра. Распластавшись вдоль стены, Настасья Фетисовна тихо подошла к сеням, где стояли лыжи, схватила их, всунула ноги в юксы и катнулась под гору к реке.

Белогвардейцы заметили женщину, только когда она поднималась на противоположный берег. Несколько голосов крикнуло одновременно:

— Держи!.. Стреляй!..

Кто-то бросился наперерез, но без лыж завяз в сугробе. Раз за разом ударили три выстрела. Пуля обожгла левую кисть, и топор упал на снег.

Пихты были уже рядом. Настасья Фетисовна скользнула в тайгу.

Глава XL

Тени набежали на заимку. Каратели обдирали корову, собираясь увезти мясо в отряд.

Басаргин крикнул им:

— Живей управляйтесь! У меня уж жаркое жарится…

Из открытых ворот скотника на двор вышел старый мерин Пузан и тусклыми, скорбными глазами уставился на незнакомых людей.

Безусый киргизоватый подросток-казачонок подмигнул товарищам и серьезно сказал:

— А ведь не попасть нашему Поликахе в мерина. Кисет прозакладываю — не попасть!

— Ну, это еще бабушка надвое сказала! — предвкушая «солдатское развлечение», тотчас же откликнулся седоусый горбоносый казак Емельян Назаров. — А ну-ка, Поликаха, тенькни его промежду глаз. Покажи, как старые казаки из винтовки жука на полету бьют…

Басаргин схватил прислоненную к стенке драгунку, прочно, по уставу, раздвинул ноги, подался корпусом вперед, прицелился и выстрелил.

Конь упал. Гребанул копытами снег раз-другой, крупно задрожал и затих. Лужа крови медленно расползлась вокруг длинной головы его.

— Давай кисет! — подступил Поликаха к казачонку.

Каратели громко, весело засмеялись.

— Попался, щенок!..

— Нарвался на Поликаху!..

— Я, господа казаки, в бытность мою на озере Нор-Зайсане… А уж кто не знает, что дикого кабанья — секачей — в тамошних камышах неистребимая сила… То есть как мурашни… Так, не поверите, я… — расхваставшийся Поликаха обвел карателей гордым взглядом.

— Крой! Кто это не поверит? Кто смеет не поверить моему одностаничнику? — поддержал Поликаху все тот же горбоносый, седоусый Емельян Назаров.

— Не сходя с места, двадцать два кабана положил! Как какой выскочит из камышей, я его эдак раз в самый пятак. Он с глком — земь… Опять какой посунется в мою сторону — я его эдак раз в пятак…

Басаргин каждый раз примерно вскидывал и, прицелившись в нос казачонка из винтовки, дергал за спуск, а казачонок вздрагивал и моргал раскосыми глазами.

— А то еще, не поверите, случай у меня на том же озере Нор-Зайсане с тигрой был…

— Поликаха! — испуганно вытянувшись во фронт и глядя в сторону избушки, вскричал раскосый казачонок. — Вахмистр кличет!

Большой, тучный, седобородый Басаргин круто повернулся и под громкий хохот карателей вразвалку бросился к избушке.

— Изволили звать, господин вахмистр? — лихо козырнув, спросил раскрасневшийся на морозе Басаргин.

Вахмистр Грызлов, догадавшись, что товарищи подшутили над Поликахой, криво улыбнулся и сказал:

— Зови ребят, ужинать пора…

Стемнело. Басаргин зажег лампу. Вошли казаки и наполнили избу морозом, запахом дегтя, ворвани и табака.

Поликаха возился у печки. Железной клюкой он мешал жарко нагоревшие угли, на которых шипело и дымилось мясо в большой жаровне.

— Боевой у нас Басаргин, господин вахмистр, — сказал Емельян Назаров. — Слышали бы вы, господин вахмистр, как он на озере Нор-Зайсане охотился… Вот только про тигру не успел рассказать: вы позвали, — засмеялся горбоносый.

Похвала в присутствии всех, доверие самого вахмистра во время обыска окрылили Поликаху.

Упоминание о тигре подтолкнуло неловкую фантазию Басаргина и завело в такие дебри, что он и сам не знал, выберется ли оттуда благополучно.

Поликаха выпустил из рук клюку, лежавшую на раскаленных углях.

— …Я это чак по ней, господин вахмистр, — осечка!.. А тигра прет! Я передернул патрон, господин вахмистр, — снова чак! Пистон зашипел, пшикнул, и чую, что пуля по причинности сырого пороху в стволе застряла… А тигра прет!.. Ах ты, думаю, казак Басаргин, вот где твоя погибель… Это, видно, тебе не ласточек из винтовки на полету бить… И так-то жалко расставаться с белым светом стало, так-то жалко…

Каратели едва удерживали смех, но вместе с вахмистром смотрели в рот Поликахе.

— Ну и что же? — не выдержал вахмистр Грызлов, детски удивленно уставившись на Басаргина.

В это время в печи зашипело, затрещало, вспыхнуло синим огнем загоревшееся от непомерного жара мясо в жаровне.

Поликаха заглянул в пылающее жерло печи, схватил раскалившуюся на углях докрасна клюку за черенок и вытащил жаровню.

— Готово, господин вахмистр!

— Досказывай про тигру!.. — захваченный азартным враньем Поликахи, сказал Грызлов.

— Слушаюсь, господин вахмистр!