Три повести

Обнаженный редкий лесок взбегал над долиной реки. Зимнее солнце освещало больные стволы, их вялую белизну. Иногда стояло дерево с одной протянутой в сторону ветвью, как однорукий нищий. Черемухин мечтал преобразить этот край, заставить отступить мерзлоту, зарастить его луговыми травами. Новые леса появятся на освобожденной земле, птицы прилетят на новые места, и человек придет обрабатывать плодородную почву. Но пока что сидит он, Алеша, в лесном балагане, наскоро построенном от непогоды. Мерзлота, оттаявшая от пожогов, превращается в жидкое холодное месиво. Простуда расползается по всему телу от застывших ног. Железная печурка раскалена в балагане, а снаружи деревья болезненно трещат, словно стонут, все мертво, голо, отдано жестокой стуже. Только человек не сдается, оттаивает кострами землю, бурит первые скважины, напоминает, что не все умерло в этом крае вечной мерзлоты…

— А ты думал как — пришел и взял? — говорит заросший густым черным волосом бывший старатель Аксентьев. — Земля задаром человеку ничего не отдаст. Земля труд любит. Сколько я ее, земли, за свой век перекидал, — гору можно сложить. Мы с Гайсулиным золото брали на Алдане… так же пожогами шли. Золотая жила тоже не сразу дается. Она тебя три раза вокруг обведет. Начнешь отчаиваться — лучше брось, не ищи. А ключ — та же жила…

— Верно, — отвечает татарин.

Его ноги застужены и поэтому болят от тепла. Дважды заставляли его не выходить на работу, но он все же упорно выходил. Его круглое рябоватое лицо обожжено морозом.

— Вот, парень, думаю я, — продолжает Аксентьев почти возвышенно, — зачем человек целую свою жизнь на труд кладет? Сказано в писании: не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы ваши. Ну, была корысть, это мы, старатели, лучше других знаем: искал человек золото для своей наживы. Что отхватил, то твое. Ну, а теперь-то зачем в землю залезает, как крот? Заработки туда его гонят? А я тебе скажу, отчего, — заключает он торжествующе. — Ты здесь в земле копошишься, а над тобой вся страна. Ты золотник нашел, да сосед золотник нашел, а на эти золотники в нашем уральском глухом селе школу построили. Моя жинка прежде в закуте рожала. А теперь для нее родильное заведение построили. И тоже в нашем селе. Я землю в отвалы накидывал, думал — какой мой старательский труд? Ты целую уральскую гору навороти, а кто тебя в земле увидит? А теперь увидели, знают. Вот и Гайсулин тоже, — говорит он строго, — долго ли ногу испортить совсем, а поди — отгони его…

Люди полюбили свой ключ. Казалось, было в тайге тайное, живое существо, требовавшее их забот и внимания. Наклонив ухо к тонкой корочке льда, можно услышать, как звонко бежит он от наледи к наледи…

В журнал наблюдений были записаны очередные замеры. Утром гидролог, как обычно, уехал на своей мелкорослой лошадке. Вдоль и поперек плеса реки были заложены проруби. По прорубям он определял толщину льда и скорость потока. Алеша шел знакомой дорогой к ключу. Вот низкорослая березка со своей одной ветвью, указывающей на восток. Следы подков лошади в неглубоком снегу. Протоптанная рабочими дорога к источнику. За перевалом спуск к долине реки, редкий лесок и наледи. Лисица петляла вдоль человеческого жилища и оставила помет на своем следу. Охотник уже научил его распознавать следы зверя в тайге и записи на деревьях. Первая невысокая наледь белеет на спуске, за ней такая же другая, и дальше густой иней на кустах и деревьях над местом выхода ключа из земли. Морозный туман затянул с утра небо.

Алеша стал спускаться по склону. Концы некоторых кустарников загнуты петлей — так легче в снегопады отыскать дорогу. На наледи выбиты ступеньки, чтобы человеку не нужно было обходить стороной. Это была работа Заксора. С топориком за поясом, с кисетом, который придерживает деревянная прицепка — гада, уходил он на рассвете в тайгу. Балаган из бересты, где можно отойти от мороза, построил он. Мох, подостланный снизу, добыл он на торфяниках. Алеша поднялся на наледь и увидел охотника. Наушники его шапки были подняты кверху. Вид у него был необычный. Он отошел несколько шагов в сторону, стал на колени и наклонил ухо к наледи. Потом он поднялся, сделал еще несколько шагов и снова стал слушать. Теперь Алеша увидел нечто, сразу поразившее его. Из кратера высоко поднявшейся наледи обычно бежала вода. Лужи замерзали слоями, и новые слои намерзали на них. Сейчас все было тихо, вода не лилась из наледи.

— Что случилось? Неужели замерз?

Охотник поднялся с колен. Его редкие усики заиндевели, верхняя губа казалась прошитой толстыми белыми нитками.

— Худое дело, — сказал он. — Ушел бираган.

— Как ушел?

— Ушел. Плохая вода. Другой искать надо.

Он сел на бугор и достал из-за пояса кисет. Если случается беда, прежде всего надо выкурить трубочку. Трубочка дает нужное спокойствие мыслям.

— Но ведь это несчастье… — сказал Алеша растерянно.

Заксор раскурил свою трубочку.

— Охотник зверя нашел. Один день сидит, ждет, другой день ждет. Уходит зверь. Опять искать, надо. Не хочет искать — ничего не найдет.