Три правила ангела

– Не боись, травить не собираюсь, – обнадёжил Андрей, – пока. Давай, давай, пей. Мне не с руки, чтоб ты лишнее увидела. Минералка в кармане на спинке сиденья. Запей, а то подавишься ещё. Ну что ты не меня пялишься? – Спросил, хотя в Ленкину сторону вроде бы и не смотрел. – Слушай, у нас два варианта. Либо сворачиваем сейчас в первый попавшийся переулок и я тебя вырубаю, либо глотаешь колёса. Я бы на твоём месте согласился на первое. Ты хоть девка и здоровая, только я всё-таки поздоровее буду. Только не вздумай хвататься за руль или ещё какую-нибудь хрень делать, ты всё-таки не Джеки Чан.

– Тут наверняка подушки безопасности есть, – пробормотала Ленка.

– А то! Но всё равно покалечишься знатно. Трасса скользкая, скорость приличная. Давай, не тормози. Никто тебя убивать не собирается, обещаю.

– Ты сумасшедший, – догадалась, наконец, Старообрядцева.

– Есть немножко, – пожал одним плечом Андрей. – Действуй, Ленок, а то ты меня уже доставать начала. Не беси дядю, чревато последствиями.

Ленка потянулась, кончиками пальцев подтаскивая блистер к краю пасти раскрытого бардачка. За окном промелькнула будка поста ГИБДД, синий щит с жирно перечёркнутым названием города и весёленькой надписью: «Счастливого пути!». А дальше плотной зубчатой стеной темнели ёлки.

«Счастливого пути!» – пожелала себе Старообрядцева, выщёлкивая на ладонь таблетку.

– Да возьми ты минералку, – посоветовал Андрей. – Чего на сухую-то давиться?

***

Реальность возвращалась тяжело, неохотно и со скрипом. Вернее, насовсем-то она никуда и не пропадала, Ленка почти помнила, как ехала в большой машине, которую качало, будто лодку, и Старообрядцеву почти укачало, зелёная тошнота плескалась в черепе. Потом её несли, и тут уж качка стала совсем сильной, зелень выплеснулась-таки наружу и кто-то жутко матерился. Дальше начиналась темнота, но недолгая, всё быстро вернулось на свои места, хоть и со скрипом. Только вот никак не удавалось сообразить, где у всего место, да ещё своё, потому что скрип невыносимо мешал, буравил тяжёлый затылок болью. И выплюнутые за шиворот свитера таблетки противно прилипли к коже, отчего она немилосердно чесалась. А ещё было холодно.

– На кой … ты её сюда … припёр?! – визгливый голос ввинтился в уши и затылку стало совсем невыносимо.

– А куда я её … должен был … девать, по-твоему? – второй голос звучал пониже, но вот истерики в нём слышалось раза в два больше.

– Представляешь, что дед скажет, ты, чмо в горошек? Да он нас вместе с ней закопает, … пупырчатый! Включи свою болванку или спермотоксикоз вконец замучил?

– Ладно, детка, не кипишуй, – низкий голос резко успокоился, даже звучать стал иначе, почти знакомо. – Всё решим. Звони своей торфухе, пусть она…

– Да чего она, чего она? Её пацан у ментов, забыл, что ли? Её твоя эта … и засадила! Сам справляйся, тряпка …!

– Сейчас, только шнурки поглажу, – почти промурлыкал второй. – Звони, сказал, пусть другого найдёт, причём бегом. Или сама хвосты подчищает, мне параллельно. Слушай, выключи ты эту бандуру, и так башка болит, а ещё скрип этот.

– Ты тупой, зайчик? – к неимоверному Ленкиному счастью визг неожиданно сменился ласковым курлыканьем. – Как я его выключу? Это же ветряк, экологически чистая энергия. Природу беречь надо. Ты хоть мобилу у этой коровы забрал?

– У неё батарейка сдохла, я проверил.

– И чего? Надо…

– Ничего не надо, детка. Не хрен улики где попало раскидывать, пусть всё при ней остаётся, как и было. Ладно, пошли. Звони своей Масе.

Голоса замолчали, что-то хлопнуло – дверь, наверное, а скрип никуда не делся, дикая тяжесть в затылке тоже и очень хотелось пить. Ленка пошевелила неожиданно большим языком, оцарапав его о шершавое и совершенно сухое нёбо. Легче от этого, понятное дело, не стало, пришлось открывать глаза.

Прямо над Старообрядцевой оказалась странная, низкая, скошенная крыша, а в неё окно. За окном, щедро обросшем по краям наледью, медленно крутилась, почему-то ещё и поворачиваясь вокруг собственной оси, мельница. Вроде бы она и скрипела, а, может, и не она. Вероятно, реальность никуда и не собиралась возвращаться, подкидывая воспалённому мозгу откровенный бред.

Ленка дёрнулась, попытавшись определить, всё ли в порядке с руками-ногами. Вроде бы они были на месте, только чувствовались странно, будто не совсем свои и словно бы в них чего-то не хватало, суставов, например. В пальцах, наверное, деталей тоже недоставало, гнуться они не хотели и на то, чтобы выудить мобильник из кармана куртки, потребовалась почти вечность, Старообрядцева едва не упустила пластиковое тельце и вроде бы, кажется, тихонько зарычала на собственную беспомощность.

– Ну давай же, – подбодрила Ленка мобильник, – ты можешь, я же знаю. – Телефон, вечно вырубающийся от холода, ничего такого знать не желал, а кнопки не хотели нажиматься, палец просто соскальзывал с прорезиненных пупырышек. – Хочешь вместе со мной сдохнуть?

Мобильник, осознав серьёзность положения, вздрогнул, экранчик залился синим светом, коротко проиграв весёленькую мелодию, и нагло подмигнул значком пустой батареи.