Три приятеля

– Чувство вины, – задумчиво сказал Леня. – Стыд и чувство вины. Голод или, скажем, ощущение холода. Простые вещи. Банальные. А стыд – штука социальная, человеческая. Сложное это чувство.

– Ладно тебе, сложное. Наклонился поднять даме платочек, пукнул и красней от стыда. Ничего в этом глубокого нет.

– А что, Мишка прав, – вступил в обсуждение Стас, – чего разводить философию на пустом месте. Я одну свою заведующую поймал на краже, на пустяковой. Взяла, дура, принесла старый телевизор, а новый снесла домой. И списала его как брак. Мы отправили в ремонтный центр «Тошиба» несколько бракованных приемников, а оттуда перезвонили, подняли меня на смех. Телевизор был трехлетний и чиненый. Это же позор для меня! А эта сука даже не покраснела. Губку закусила, харю отвернула, и глаза полные слез, можно подумать, я ее обидел.

– И что ты с ней сделал? – поинтересовался Мишка.

– Да понимаешь, – Стас затянулся сигаретой, – я тоже большой дурак. Года два назад, проверяя торговые точки, заехал я под закрытие в ее магазин. И угодил на ее день рождения. Водителя отправил за цветами, а сам возглавил стол в ее кабинете. Посидели неплохо, потом сотрудники разошлись…

– И ты ее трахнул, – продолжил Леня.

– А как это ты догадался?!

– Интуиция, прозорливость, знание жизни. Выбирай, что тебе больше нравится. И что, она из тебя стала веревки вить?

– Ты же меня знаешь, – загудел Стас, – какие веревки! Правда, послабления ей давал. Если план не дотянет. Или что. Но больше ни разу с ней дела не имел, да и желания не было. Хотя баба видная.

– И что же ты с ней сделал за этот старый телевизор? – опять спросил Мишка.

– Что, что? Посмотрел на ее заплаканные глаза, послушал минутку ее встревоженное дыхание, и… Лень, а Лень, заверши рассказ, а!

– Отвел в свою уродскую комнату отдыха и отодрал.

– Почему уродскую? – запротестовал Стас. – Почему ты всегда ее так называешь? Немного неудобная и все.

– Немного, – возмутился Леня, – я помню, как с голым задом бегал в сортир через весь коридор. Хорошо хоть, что из сотрудников уже никого не было. Это надо так придумать комнату отдыха.

– Скоро офис буду менять, – заявил Стас, – сделаю и с туалетом, и с ванной.

– Ладно, – согласился Леня. – А с бабой как все же поступил?

– Как ты сказал, так и поступил. А потом перевел ее заведовать новым магазином. Строящимся. Там работы на полгода, если не больше. Пусть сделает зал, подсобку, склады. Учет наладит. Там и посмотрим. Вот тебе и весь стыд.

– Нет. Не хотите вы меня понять. – Леня помолчал. – Я как-то прочитал книгу Фрида Венинга. Кто такой – не знаю. Книга и не художественная, и не научная. Не могу определить какая. В общем, он описывает свою жизнь как болезнь, точнее, как историю болезни, с временным излечением, рецидивами, сильным обострением. Болезнь эта – стыд. Начинается книга с маленькой истории из школьной жизни.

Леня рассказывал, вспоминая содержание книги и удивляясь, насколько глубоко она, оказывается, затронула его нутро. Вспоминалось отчетливо и легко.

– Вот, потом другая история, такая же простая. Он украл – это обнаружилось. И следующая, и так далее. Причем время от времени ему вспоминаются то один, то другой случаи из жизни вновь и вновь, и он испытывает все более нестерпимый стыд. Иногда месяцами это чувство его не мучит. Оно есть, но есть в латентной форме. Вдруг он совершает какой-то поступок, или говорит что-то неудачное, или попадает в неловкую ситуацию, и чувство стыда вспыхивает, как приступ болезни. И этот новый приступ добавляется к его воспоминаниям. Ну что ты, Мишка, скажешь про это?

– А черт его знает. Психика – не моя область. Но ты описываешь стыд как лихорадку, что ли. Да Бог с ним, со стыдом.

Стас молчал, потягивая из фужера сухое вино. Молчал и Леня.

– Уже неделя, как Оля без корсета. В принципе ее можно забирать из клиники. Романов утверждает, что хорошо бы месяцок ее подержать где-то поблизости. Там санаторий есть, пансионат такой небольшой. Чуть выше, в горах.

– Хорошее место. Был я там, – сказал Стас. – С Илгой специально заезжали посмотреть. Я думаю, тебе стоит съездить, повидать девку, оплатить ее пребывание.

И он посмотрел на Леню. А Леня посмотрел на них. И они посмотрели друг на друга. И улыбнулись. И засмеялись. И начали хохотать. Стас даже выплеснул себе на брюки вино из фужера. Так что пришлось доливать. И Леня плеснул себе из бутылки, отобрав ее у Мишки. Но Мишка перед этим успел наполнить свой стакан. И они чокнулись и выпили.

– А чего это мы хохочем? – спросил себя Мишка. – Оля выправлена, это так. Но теперь начинается другая жизнь. Вскоре она вернется сюда. И что дальше?

– Все правильно, – сказал Стас, – все верно. Я вот и говорю этому. Пора. Пусть берет девку в жены. Кто же еще? Ты женат. У меня Илга. Только Ленька свободен.

– Романов говорит, что ей бы родить сейчас. Полная перестройка организма. И закрепление успеха его клиники. – Мишка отхлебнул, закашлялся. – Для них там не секрет, что ты для нее – все. И бог, и царь, и герой.

– А вы не сговорились ли?