Три принца и дочь олигарха

Была и третья причина: Славик хотел помочь любимой сестре Ларисе, то есть мне, купить еще один завод — чтобы я не брала кредитов. Славик назвал точную сумму, которая лежала на счете Бородулина. Вместе с ним на пресс-конференции присутствовал управляющий одного известного частного банка, с сыном которого (тоже компьютерным гением и двадцатилетним миллионером) дружит мой брат. Банкир сказал, что понял, как мальчику (Славику) важно доказать отцу, что он совсем не никчемный дурак. Банкиру в свое время тоже пришлось доказывать своему отцу подобное — и он стал банкиром. Деньги лежат в банке и ждут простых вкладчиков. Имеется договоренность с правоохранительными органами, которым сразу же будут сдавать мошенников, желающих получить деньги, которые они не клали в банк Бородулина. Юристы проработали все документы. Как я подозревала, договорились и кое с кем из чиновников.

А Славик обращался к простым вкладчикам — просил поучаствовать в краудфандинге, то есть всем миром скинуться мне на завод. Если те, кому возвращают деньги, с которыми они уже простились, не хотят этого делать, заставлять их никто не будет. Но всем получающим деньги будет предлагаться бумага на подпись, в которую они могут внести любой процент от получаемой суммы. Славик сказал, что считает десять процентов справедливой компенсацией за его работу. Он потом отдаст все эти деньги мне.

Я опять рыдала. Народ отдавал и десять, и двадцать, и тридцать процентов, в особенности те, кто работает на моих предприятиях, и жители того региона, где я собиралась покупать завод. В прессе, на телевидении, в Интернете обсуждали комплексы моего брата. Вообще досталось всей нашей семье. Банкир Бородулин отказался дальше оплачивать пребывание моей матери во французской клинике, дал ей пинок под зад и заявил, что не хочет ни видеть, ни слышать никого из нашей семьи, и на известный английский банк подаст в суд. Другие вкладчики стали забирать из этого банка деньги. Славика включили в санкционный список.

При личной встрече я долго обнимала и целовала своего любимого брата.

— Ты — молодчина! — сказала я.

— Даже если краудфандингом на завод не наберем, я тебе добавлю, чтобы кредитов не брала, — произнес Славик. — У меня есть.

— Ты не только бородулинские деньги в Россию вернул? — улыбнулась я.

— Ну, мне же надо было с юристами, с чиновниками расплатиться. Кстати, мне сразу же поступило несколько предложений о работе.

— А ты?

— Хочу остаться вольным художником. Буду оказывать консультационные услуги. Уже очередь выстроилась из желающих.

Предложения о работе для Славика поступали и мне — как любимой сестре, способной на него повлиять. Но как можно влиять на гения? Вместо влияния на брата я позвонила отцу.

— Ты ребенку сказал, что им гордишься? — спросила я.

Но папа был в этот момент готов взлететь к потолку от ярости. К нему заявилась мамочка, которая объявила ему, что готова к зачатию и хочет родить дорогому Ивану еще одного талантливого ребенка. Ведь Славик и я получились такими успешными.

— А разве нет? — спросила я. — Похвали Славика публично, пока он еще чего-то не придумал.

Папа указал мне направление следования вместе с моим любимым братцем, но через день на самом деле сделал публичное заявление (что бывало исключительно редко) о том, что гордится двумя своими детьми — мной и Славиком. Славик был счастлив. А я купила завод.

Глава 31

Президент пригласил российского олигарха Ивана Большакова, гражданина России и подданного Лотиании, в Кремль. От таких приглашений не отказываются.

— Иван Васильевич, вы не хотите занять должность вице-премьера? — спросил президент.

— Я никогда не хотел занимать никакие чиновничьи должности, — твердо ответил олигарх. — К тому же у меня есть второе гражданство, то есть подданство, от которого я не собираюсь отказываться, есть счета за границей, которые я не хочу закрывать.

— Вы уверены, что вашим счетам за границей ничего не угрожает?

— Моим? С таким сыном, как у меня? Да если какие-нибудь буржуи попробуют у меня что-то отнять, мой сын им покажет…

— Где раки зимуют? — подсказал президент.

Иван Васильевич признался, что хотел использовать другое выражение, более крепкое, но дело в том, что его талантливый сын сможет снять ту же сумму, а то и с компенсацией с провинившегося банка или с личных счетов провинившихся перед Иваном Васильевичем европейских чиновников. И похоже, что они теперь это понимают.

— То есть благодаря таким гениям, как ваш сын, мы можем не беспокоиться за активы России за рубежом? Деньги нашего бюджета? Деньги государственных банков?

— Я думаю, что да. Но об этом вам лучше говорить лично с ним. Он — талантливый, самостоятельный парень. Я не могу ему приказывать. Он сам принимает решения.

— А что вы думаете делать с Лотианией, Иван Васильевич?

— В каком смысле? — спросил олигарх.

— Ну, вы же явно что-то планируете.

— Королеву забираю себе.

— Как забираете? — удивился президент.

— Как всегда баб брал, — пожал плечами олигарх. — Вижу бабу, решаю, что будет моя, прямо говорю ей — и дело сделано.