Три принца (СИ)

Так и оказалось. Малыш боялся недолго. Он подозрительно щурил глазки, недоверчиво сопел и рассматривал смешной клобук, видимо вспоминая нечто с ним связанное. Обеспокоенно слушал мой рассказ о том, как ругались родители после его падения с лестницы и как помчались за лекарем. Тумаков, понятное дело, получить ему не хотелось. Хоть Томмазо редко поднимал руку на сына, всё же это случалось.

Поэтому, завладев его вниманием, я вновь перешёл на рассказ про бабушку и дедушку.

— Мы отправимся прямо к ним, — сказал я. — А папка и мамка приедут сразу с лекарем. Там он тебя осмотрит и вылечит.

— Папа миня палугает, — шмыгнул носом мальчуган.

— Всё будет хорошо. Я ж его друг. Я объясню, что ты случайно. Он поверит мне, — уверенно соврал я. Главное было — поскорее увезти отсюда ребёнка.

Фабрицио вновь прикоснулся к шишке и болезненно скривился.

— Святой отец, у тебя всё готово? Сахарный палец дашь малышу? — я бросил взгляд на эстарха и увидел, как тот осторожно вкручивает пробку в керамический сосуд с узким горлышком. Леденец блеснул на солнце, словно омытый свежей водой.

— Да, готово, — Эриамон торжественно протянул леденец. — Держи, сорванец.

— Пасипа, — Фабрицио не вырвал сладость, а сначала вежливо поблагодарил. Продемонстрировал, что для своего возраста хорошо воспитан. Странная особенность, учитывая, каким в юности был его папаша. — А это ласадка? — облизывая тающий сахар, он указал пальчиком на лошадь, которую держал внимательно прислушивающийся к разговору Иберик.

— Настоящий боевой конь! Нравится?

— Угу. Поедем на ласадке?

Он посмотрел на меня такими глазами, будто совсем забыл и о шишке, и о боли, и о родителях. Весь его крошечный мирок сейчас представлял собой лишь леденец и лошадку. И я не мог не воспользоваться возможностью.

— Конечно поедем, — я поманил рукой Иберика. — Если тебе не страшно, если действительно хочешь, я покатаю тебя на лошадке.

— Нистласна. Хасю.

Я протянул руки в тот же момент и взял малыша. Мне было крайне важно понять, готов ли он мне доверять. И он не отшатнулся. Не расцарапал лицо. Он дёрнулся мне навстречу и обнял за шею. Затем устроился поудобнее и, как ни в чём не бывало, продолжил уничтожать леденец.

Я глянул на Эриамона. Тот коротко кивнул, подтверждая мои предположения, что леденец скоро сработает как надо и мальчик уснёт. А пока мне нужно сделать так, чтобы ненужные мысли не посещали его. Мне нужно его отвлечь.

— Ну что, прокатимся?

— Плакатимся!

Я бережно передал его в испуганные руки Иберика. Тот уже много зим не видел столь юное дитя, а потому немного волновался. Затем я запрыгнул в седло и принял нового седока.

— Удобно?

Фабрицио мне не ответил — его рот был занят. Леденец торчал палочкой наружу, слегка нарушая идеальную детскую улыбку. Карапуз трогал уздечку, гладил гнедую по волосам и едва не выронил леденец, когда лошадь затрепыхала ухом, к которому он прикоснулся.

— Смесная, — захихикал он.

— Выдвигаемся немедленно, — склонившись с лошади, я прошептал Иберику. — С каретой держись чуть позади, чтобы не пугать лишний раз. Встретишь остальных, объяснишь им, а потом с Сималионом вернётесь обратно. Понятно?

Иберик кивнул.

— Фабрицио, — обратился я к счастливо улыбавшемуся малышу, который смотрел, как лошадь переставляет ноги, отдаляя его от родного гнезда и оставшегося там кошмара.

— Да?

— Хочешь попробовать? — я протянул ему вожжи.

— Да! — воскликнул он.

— Она послушная. Только будь осторожен. Ты же настоящий мужчина, верно?

— Да, — серьёзно произнёс он. Даже лицо сделалось суровым. — Настояссий.

— Вот так вот. Держи крепче. Молодчина!

Лошадь медленно пошла. Фабрицио вцепился в вожжи, в полной уверенности, что ею управляет, и улыбался. Но я всё прекрасно контролировал. Я позволил малышу отвлечься и расслабиться. Теперь нужно как можно быстрее покинуть это место, чтобы ребёнок не только забыл, что здесь жил, но никогда не задумывался о том, что здесь произошло.

— Мы следом, — Иберик запрыгнул на "козлы". Сималион сел рядом, а Эриамон напряжённо застыл на подножке.

— Скоро подействует, — крикнул он.

— Отлично, — облегчённо вздохнул я. — В путь…

Часть 5. Глава 3. Счастье для одних за счёт горя других

Это играл оркестр? Или трубы трубили? А может, кто-то сильно дул в горн? Я не мог понять, потому что, кажется, задремал. Я открыл глаза, услышал многоголосый шум и звук десятков труб. Трубачи играли что-то торжественное, наподобие заставки кинокомпании "Двадцатый Век Фокс", а голоса незнакомых людей прославляли кого-то.