Три прыжка Ван Луня. Китайский роман

Шагнул на узкую дорожку между рядами хижин. И тут впереди мигнул подвешенный к палке фонарь; кто-то — низкорослый — преградил ему путь, крикнул: «Слышь, Полуночник!» Оказалось, что вовсе не тень, а сам Ма Ноу разыскивал старого прорицателя. Ма Ноу шепотом попросил, чтобы старик этой ночью покараулил возле его хижины. И чтобы, как только начнет светать, зашел к нему: он тогда даст Полуночнику одно маленькое поручение.

И в ту ночь, пока старик по своему обыкновению неприкаянно бродил во тьме, оглядывая округу, внутри хижины готовилось нечто, что должно было переломить судьбы людей, мирно спавших на обоих холмах и в низине.

Как только Полуночник заметил на небе серое предрассветное сияние, он решительно вошел в хижину, и Ма Ноу, лежавший на мешке с соломой, тут же вскочил. Он обнял старика, крепко прижал к груди. Тот грозно ухмыльнулся, схватил волосяной меч и, отгоняя злых духов, принялся им размахивать, оборачиваясь поочередно на восемь сторон света. Маленький священнослужитель пробормотал: «Полуночник, ты нынче обрадуешь своих братьев. Обойди все хижины и палатки мужчин и каждого самолично разбуди. Скажи, Ма Ноу просит их собраться на той площадке, где мы праздновали День просветления Будды. Пусть отправляются туда немедленно. Оповести их всех прежде, чем взойдет солнце».

Братья спускались с холма. Мелькание фонарей между угольно-черными стволами. Хруст веток, приглушенные голоса, зевота, потягивания, топот, толкотня. Когда они уже столпились в низине, послышался удар и сухой деревянный треск: это обрушился остов судна, потревоженный движениями людей. Обугленная мачта рухнула набок, разлетевшиеся во все стороны щепки порвали бумажные фонарики. Мужчины сложили платформу из досок, уселись напротив нее, ждали.

Появился Ма Ноу в разодранном пестром одеянии. За его спиной важно топтался Полуночник, держа в руках священническую накидку, шарф и черную шапочку. Для Ма освободили проход, чтобы он занял место на возвышении, и прорицатель положил одежду у его ног, предварительно оборотившись на восемь сторон света и с каждой стороны ткнув указательным пальцем в воздух. Глаза Ма отекли и покраснели; побледневшее лицо опухло от слез; руки до крови расцарапаны.

Множество мужчин и их предводитель, непобедимый колдун, молча смотрели друг на друга, будто сошлись стенка на стенку. Те, кто сидел ближе, бросали недоуменные взгляды на шарф Ма Ноу. Их беспокойство передалось остальным. Послышались возбужденные выкрики: мол, пусть говорит.

Он встал, повертел в руках шапку. И, запинаясь, рассказал, как в течении многих лет молился у перевала Наньгу золотым буддам, безответно. Потом к нему пришел некий человек из Хуньганцуни, и с тех пор он, Ма Ноу, считал свою жизнь правильной. Но того человека, Ван Луня, уже много месяцев нет с ними, он больше не вернется; не вернется, а если вдруг и вернется, то теперь уже слишком поздно. Это, собственно, он и хотел им сказать.

Ма Ноу опять надолго ушел в себя. Когда же разомкнул веки, показался своим слушателям вконец изможденным, из-за округлившихся сонных глаз. Даже голос его звучал теперь по-другому: стал слабым, чересчур близким, будничным.

«Что с тобой? Тебя кто-то оскорбил? Что тебе сделали?»

Он повторил — три, пять, десять раз, — что хочет говорить с ними; а продолжать не мог; сглотнул слюну, скрестил руки на груди, отвернулся от фонарика, которым кто-то посветил ему в лицо, пробормотал: «Омитофо, Омитофо, Омитофо…» И вдруг — крикнул так страшно и пронзительно, что от этого крика разрывались сердца: «Я хочу уйти! От вас, плывущих по белопенному морю, мне нет и не будет доли. Я не причастен к растущему кругу благочестивых. Я обязан пожертвовать собой ради вас — знаю, что обязан, ибо иные пути для меня закрыты. Но ваш недостойный брат — который на самом деле не брат вам — больше так жить не может. Я хочу на волю! Ваше дело, осуждать меня или нет. Ваш бедный брат безнадежно запутался в Колесе Бытия и потому — плачет перед вами…»

Братья стали молиться. Даже самые прозорливые из них впали в сильнейшее замешательство.

«Чего же ты хочешь?»

«Тебе не обязательно руководить нами. Мы можем выбрать другого».

«Потерпи немного, Ма Ноу! Ван Лунь сейчас всего в двухстах лиот нас».

«Послушай, Ма, в тебя вселился какой-то демон! Верь мне: все дело в демоне».

«Ты же наш брат! Мы ничуть не более непорочны, чем ты. Зря ты сомневаешься в этом. Оставайся здесь, оставайся с нами, Ма!»

«Чего ты хочешь?»

Возбуждение Ма нарастало. Выкрики братьев не доходили до его сознания.