Три путешествия

В XIX в. “Путешествием” Стрейса начинают интересоваться как историческим источником прежде всего при изучении разинского движения. А. Попов одним из первых говорит, что “при изложении истории возмущения Стеньки Разина следует обратить внимание на источники иностранные. Первое между ними место должно принадлежать Страусу” (“История возмущения Стеньки Разина”, “Русская беседа”, М. 1857, т. I, стр. 61.).

На Стрейса ссылаются Н. Костомаров в своем сочинении “Бунт Стеньки Разина” (изд. 2-е, СПБ 1859) и С. Соловьев в “Истории России с древнейших времен” (т. XI, М. 1880). Пользуется известиями Стрейса И В. Ключевский в своей книге “Сказания иностранцев о Московском государстве” (М. 1866). Постепенно книга Стрейса входит в научный и литературный (Пользуясь книгой Костомарова, Н. А. Вронский ввел в свою драматическую хронику “Стенька Разин” рассказанный Стрейсом эпизод о посещении Разина Давидом Бутлером с пятью немцами (“Вестник Европы”, май 1871 г., стр. 25—42)) обиход, ссылки и указания на нее возрастают в числе, чему немало способствует и появление перевода П. Юрченко. К ней устанавливается известное доверие с некоторыми, пожалуй, общими для всех “сказаний иностранцев” оговорками.

Доказательство справедливости известий Стрейса видели в том, что автор действительно был в России и его имя встречается в русских записях. А. Попов в статье “О построении корабля “Орла” указывает на согласие показаний Страуса с русскими источниками, даже в большей части самых мелких подробностей. Он говорит между прочим, что в Нижнем остались лейтенант Шак и боцман для приема разных корабельных снастей, которые приготовлялись в Нижнем и еще не были готовы. В отписке к царю нижегородский воевода Ордын-Нащокин говорит: “А по росписи, которые корабельные снасти и припасы на корабли же в Нижнем делают и готовят наспех, и те все корабельные снасти и припасы изготовя они пошлют с порутчиком, с Миколаем Шаком с товарищи, которые для того оставлены в Нижнем” (А. Попов, История возмущения Стеньки Разина, М. 1857 , стр. 17—19.).

В своей “Истории возмущения Стеньки Разина” Попов отмечает обычное недоверие к Стрейсу: “...между тем как его известия точнее многих других иностранных писателей, пользующихся известностью. Почти все, что ни сообщает он о Стеньке Разине, подтверждается другими источниками и доказывает, что он действительно в это время был в России. Некоторые неточности, свойственные вообще всем иностранным писателям о России, еще не могут служить поводом к недоверию к Страусу”. Далее Попов указывает на особую важность “по известиям в отношении к возмущению Разина” приложенных к путешествию писем “с корабля “Орла” и Давида Бутлера. “Все обстоятельства, встречающиеся в рассказе, подтверждаются русскими источниками”, — говорит Попов о письме Бутлера и “для образца справедливости” последнего приводит из “Актов исторических” показания стрельцов при следствии, произведенном князем Одоевским, подтверждающие в деталях рассказ Бутлера о встрече его после бегства из захваченной казаками Астрахани с стрелецким головой Лопатиным, ехавшим из Терков с сорока шестью стрельцами, которые взбунтовались, поймали Лопатина и Бутлера и привели в Астрахань (А. Попов, О построении корабля “Орла”, “Русская беседа” , 1868 г., кн. 4, отд. V, стр. 13—14. Ср. Дополнения к актам историческим, т. V, № 47, стр. 280.).

П. Юрченко пытается обосновать значительность книги Стрейса с другой стороны: “Не боясь упрека в пристрастии предмета своего перевода, мы готовы настаивать на важности известий этого иностранца, знавшего русский язык, прожившего около двух лет в России и не отделенного подобно посланникам, их секретарям и свите от народа, даже во время путешествия” (“Русский архив” , 1880 г., стр. 3.). Юрченко даже полагает, что “доказывать справедливость известий о России Стрюйса, как поступил А. П. Попов, нет нужды. Если в чем они нуждаются, то разве в сличении их с другими и объяснении”. И далее: “Укор Стрюйсу автора статьи Е—S, написанной у Мишо (Biographie Universelle par Michaud, v. 40, p. 343.), в том, что он человек без образования, скорее может быть обращен в похвалу ему как наблюдательному путешественнику: схоластика заразила бы его предрассудками, которые мешали бы его наивному рассказу”.

Такое отношение к книге Стрейса мы встретим в дальнейшем у ряда авторов, кончая совсем недавней работой В. Веретенникова. “Старые сомнения в рассматриваемом источнике, — пишет В. Веретенников, — являются совершенно необоснованными и должны быть оставлены; у нас нет никаких оснований заподозревать сообщаемые Стрюйсом данные” (В. И. Веретенников, Об иностранных современных событиях, источниках для истории разинского восстания. Научные записки научно-исследовательской кафедры истории европейской культуры, II, История и литература, Харьков, 1927 г., стр. 171—177.).

Подобное утверждение в такой категорической форме кажется нам поспешным. Оценка книги Стрейса как источника требует разрешения вопроса об источниках самих “Путешествий” Стрейса.