Три путешествия

Через два часа после этого встретилась нам рыбачья лодка и в ней трое, которым мы поведали о предательстве и ужасных убийствах в Астрахани. Они сказали нам много хорошего и обещали помочь во всем, взяв нас с собой в свой рыбачий поселок Иванов Учуг (Ivanowa Oestjoeg), где мы, прибыв туда, нашли русского полковника и двух капитанов с 46 стрельцами, или солдатами. Полковника звали Максим Лопатин (Maxim Lopatin), он направлялся из города Терки в Астрахань со всеми находящимися при нем людьми, ничего не зная о восстании казаков, что они напали врасплох и заняли город. Он решил с двумя капитанами вернуться в Терки, попрощался с солдатами и велел перенести свое добро в нашу лодку. Нас опять было пять человек, и мы гребли с такой силой, что в тот же вечер вошли в Каспийское море, все время держась берега. Немного спустя мы заметили лодку, которая следовала за нами; мы приложили все усилия, чтобы уйти, но нас все-таки нагнали. Тогда один из русских капитанов бросился в воду, чтобы утопиться, но ему сохранили жизнь. Единственным оружием, какое мы имели при себе, был мой пистолет; хирург потерял свое ружье и пистолет, когда бросился в воду. На судне были солдаты полковника с помянутыми рыбаками, которые, после того как мы попрощались с ними, перешли па сторону казаков и теперь взяли нас в плен. Они ограбили нас, отняв все до последней рубашки, связали и отвели обратно в рыбачий поселок, где полковнику разрешили провести вею ночь в церкви и молиться, а к нам приставили стражу.

В четверг 25 июня вновь испеченные казаки снарядились, чтобы отправиться с нами в Астрахань, что и было сделано, и после полудня мы увидели Астрахань. Разбойники сошли на берег и разделили добычу, взятую у нас. Я тем временем дал понять хирургу, что нам представляется хороший случай с ними разделаться, ибо мы не были связаны, а лодку удерживало наполовину воткнутое в землю копье, и я легко мог бы справиться с нею. Хирург открыл полковнику наше намерение и спросил, не присоединится ли он к нам. Но мы не на того напали, так как этот дурак хотел заслужить милость казаков и дал им знать о нашем намерении и предложении и предостерег их, после чего, опасаясь наших замыслов, к нам приставили стражу. Я сказал хирургу, что так как наше предприятие не удалось, то я хочу спастись из их когтей бегством, пробежать немного по острову, переплыть реку и отправиться к татарам. Я привел это в исполнение, но вскоре за мной погнались, и охотникам не удалось бы меня поймать, если бы я не задержался, оттого что поскользнулся и упал. Тем не менее я бросился в воду, чтобы уплыть, но жестоко обманулся, ибо река здесь была весьма неглубокая, мелкая; меня поймали и немилосердно избили до синяков, так что все мое тело было истерзано. Потом они так крепко связали меня, что руки мои почернели от крови, бросили в лодку и тотчас же повезли нас в город. По дороге хирург договорился с ними, что если они нас оставят в живых, то я заплачу выкуп в 100 рублей, т. е. 500 гульденов, а хирург 70 рублей, т. е. 350 гульденов. Они сказали, что за эти деньги сделают все возможное. К вечеру мы прибыли в Астрахань и нас тотчас же отвели как пленных к казачьему генералу. Я был почти гол, на мне ничего не было кроме старых кожаных дырявых штанов, а ноги были босы. Предводитель сидел на улице, по-турецки скрестив ноги, как портные в Голландии и других местах, перед домом митрополита, или русского епископа, пил водку и был сильно пьян. Он спросил хирурга, кто оп такой, на что хирург ответил ему. Он даровал ему жизнь и приказал перевязать раненых. Затем он спросил, кто я такой. Хирург ответил, что я его товарищ. Он спросил еще, что я умею делать. На что я ничего не ответил. Хирург ушел и оставил меня одного. После опроса русского полковника при мне сбросили живого с высокой башни, называемой Раскат (Rooscat). С этой башни также сбросили живым воеводу, или губернатора, после многих пыток и мучений. Этого господина звали Иван Семенович Прозоровский. Его младший подъячий и другие начальники, или офицеры, большие и малые, были перебиты или сброшены в воду.