Три рассказа из сборника «Поворот все вдруг»

Мимо крейсера прошли почти вплотную. Он лежал серый, чистый и безучастный. Не сразу стало заметно, что двумя своими орудиями он следит за пароходом.

Развернулись машинами и отдали якорь. Веткин прошел в штурманскую рубку, но сейчас же вернулся:

— Дурак, прострелил себе голову.

— От крейсера отваливает катер,— сказал Сейберт.

Разбивая волну, катер дугой направился под корму, а потом с подветра подошел к борту.

— Штормтрап! — приказал Сейберт.

По штормтрапу на палубу вылез английский офицер. У него были голубые круглые глаза. Он явно не знал, что ему делать, и стоял озираясь.

— Идите сюда! — по-английски крикнул Болотов.

— Есть, сэр! — козырнул англичанин.

— Вы командуете пароходом, сэр? — спросил он, выйдя на мостик.

— В чем дело?— Голос Болотова так звучал, что англичанин инстинктивно снова отдал честь.

— Сэр, мой командир приказал мне пригласить вас на крейсер для переговоров.

Болотов обернулся к Веткину:

— Мне придется с ним съездить. Командовать пароходом будет Сейберт.

— Есть. Поезжай.

— Идем, — сказал Болотов по-английски.

— Вахтенный журнал, сэр, — намекнул англичанин, но Болотов, точно не слыша, спустился с мостика.

10

По белому стальному коридору, совсем такому же, как когда-то на «Кокрэне». Мимо часового у денежного ящика,— и люди те же, в таких же срезанных наискось фуражках.

— Войдите! — сказал голос из каюты командира, и Болотов вошел.

— Халло, Гришки!

— Здравствуйте, Пирс.

Но руки друг другу они не подали. Так было проще.

— Гришки, я рад, что мы с вами встретились.

— Я предпочел бы с вами не встречаться, Пирс.

Англичанин неопределенно помахал рукой.

— Садитесь! — И пододвинул Болотову сигары.

Болотов встал, вынул из кармана кисет и стал скручивать папироску. Скрутил, сдул с руки табачные крошки и закурил.

— Вас можно поздравить, Пирс, с производством в коммандеры.

— Можно и не поздравлять... А как ваше служебное продвижение?

— Я стал большевиком.

— Вы всегда были воинственны, мой друг.

За открытым полупортиком гудел отдаленный прибой, и с верхней палубы доносился мерный скрип. Что бы это могло быть? Как теперь повернется разговор и чем он кончится?

— Ваш табак, Гришки, приятно пахнет. Дайте мне попробовать.

Протягивая через стол свой кисет, Болотов вдруг заметил, что Пирс не выбрит. Видимо, его в две минуты подняли с койки. Болотов улыбнулся. Он не спал всю ночь — это было лучше, чем не выспаться, — и он ощутил свое превосходство над Пирсом.

— Значит, молодой Гришки, мы с вами всё-таки встретились... Что вы здесь делаете?

— А вы что здесь делаете?

Пирс закурил папиросу и сощурился:

— Ужасный вы нахал, Грегори Болотов. Я взял вас в плен — и вы же задаете мне неудобные вопросы... Извольте: я здесь занимаюсь невмешательством во внутренние дела России, а потому собираюсь арестовать ваш пароход и куда-нибудь его отправить. Куда именно, еще неизвестно. Я запросил об этом по радио.

— Вы знаете, как называется такой захват?

Пирс кивнул:

— Знаю. Это называется пиратством. Но будем откровенны, мой юный друг. Мне могут нравиться большевики, но может не нравиться, что они всех бьют. Я мирный человек.

— Ваши мирные средства убедительны.

— Я не уверен в том, что они убедительны, но других нет.

— Вы правы, Пирс.

Пирс откинулся на спинку кресла. С полузакрытыми глазами, темный и с проступающей бородой, он был похож на мертвеца. Живой в нем была только тонкая струйка дыма, тянувшаяся из угла рта.

— Я смертельно хочу спать, — сказал он наконец. — У вас хороший табак, но плохая новая система. Она еще более жестокая и окостенелая, чем старая. Ее создали рабы, а бытие определяет сознание; кажется, так у вас говорят?

— В три года с должности судового штурмана вы дошли до командования крейсером. И это несмотря на огромные сокращения в составе вашего флота. Вы сделали блестящую карьеру. Бытие действительно определяет сознание. — Болотов встал. — Я больше не жалею, что мы встретились. Для меня это было неплохим повторением основ политграмоты. Прощайте.

— Куда вы торопитесь? — не вставая, удивился Пирс.

— На свое судно. Мне пора сниматься и следовать по назначению.

Пирс покачал головой:

— Вам рано сниматься. Если вы не будете себя примерно вести, я начну стрелять из шестидюймовых пушек.

— Как вам будет угодно. — Болотов повернулся и вышел.

— Вот они какие, — пробормотал Пирс. — Крепкие ребята.

Пирс взглянул в полупортик. В кабельтове за кормой раскачивался небольшой серый пароход. Такой разлетится от первого снаряда, — почему же он всё-таки не испугался? На что он рассчитывает?

11

Болотов сам не знал, на что рассчитывает. Он стоял на трапе крейсера, и волна захлестнула его до колен, но он ее не заметил. Сниматься с якоря под огнем не стоило. Пока он держал себя правильно. Пирс ошалел и забыл его допросить. Но что делать дальше?

Ни он, ни Пирс не знали, что ветер по-своему собирается развязать сюжетный узел.

В полупортике промелькнул моторный катер. Он мелькнул неровно и бесшумно, как на экране. Гришка возвращался домой. Что будет в следующей части фильма?

Вероятно, покажут съемку парохода с якоря, а потом потопление его артиллерийским огнем.