Три рэкетира

– Потом, – продолжал он после перерыва, понадобившегося, чтобы подкурить очередную сигарету, – зажигалка у меня дедовская лежит. Настоящая «Zippo», а не фуфло из Гонконга. 43-й год. Дед из Манчжурии привез, когда в 45-м наши узкоглазым по кумполу надавали. С дарственной, типа, надписью, – Атасов напряг мозги, – «Майору Атасову. Память Харбина».

Андрей удивленно посмотрел на Атасова:

– Чего ты на меня пялишься, словно баран на новые ворота? Не мне, деду моему подписали.

– Это я понял, – смущенно признался Андрей, – он что, майором был?

– Тогда майором. А в отставку вышел генерал-майором… Я все хочу заправить ее. Руки не доходят. Туда вату, типа, смоченную бензином, совать нужно.

– Покажешь, Саня?

Атасов сделал было движение, чтоб подняться, но тяжело опустился на место:

– Не сегодня, а? На антресоли лежит. В коробке. Если я, Бандура, в нетрезвом виде с табуретки колдырнусь, то, пожалуй, вывихами не обойдется. Ты же не хочешь, в самом деле, чтобы я следующие полгода на костылях, типа, перемещался?

Бандура на миг представил Атасова, уныло бредущим с костылями под мышками, и невольно улыбнулся.

– Ну и будильник. Как же я будильник упустил, понять не могу? Будильник, Андрюша, – это что-то.

Атасов все же поднялся, распахнул дверцу кухонного шкафа, полез внутрь. Предмет, извлеченный в конце концов, внешне походил на круглую мотоциклетную фару начала 70-х годов. Из верхней части фары торчала внушающая трепет кнопка.

– Это чтобы утром ладонью – бац – и вырубил, – пояснил Атасов.

– Кого вырубил?

– Кого-кого? Правилова с Ледовым. Звонок, типа.

– У моего деда был похожий, – радостно вспомнил Андрей, чувствуя себя мальчишкой, обнаружившим под новогодней елкой большой грузовик от деда Мороза. Или набор оловянных солдатиков. Или танк на батарейках.

– Я его не завожу, – признался Атасов, поглаживая тусклый металлический корпус ладонью. – Он на всю квартиру тикает. Уснуть, типа, невозможно. Лежишь и думаешь, как жизнь в задницу уходит. – Атасов наполнил граненый стограммовый стакан до краев и не откладывая в долгий ящик, осушил залпом. Как показалось Андрею, с видимым усилием. – Ух, типа, – он прижал руку ко рту. – Не туда пошла, проклятая. Хватит пить, – приказал он себе. – Я думаю… – Атасов решительно отодвинул недопитую бутылку и сунул в рот сигарету, – я думаю, Бандура, тут дело не в нэцке…

– Не в нэцке?..

– Нет. Тут наше прошлое замешано… Ты первомайские демонстрации помнишь? Или, типа, ноябрьские? Был у народа праздник. Глупый, но был. Родители мои со своих гастролей к деду приезжали. Юрка, – то есть, дядя мой родной, еще здесь жил. С нами. Потом-то он, типа, женился…

– Он киевлянин?

– Уже нет, – грустно ответил Атасов.

– В смысле? – не понял Андрей, подумавший, что с дядей Атасова, очевидно, приключилось что-то нехорошее. – Как это, уже нет?

– Пять лет как убыл, типа, в Израиль… – Атасов широко махнул рукой, зацепив одну из бутылок на столе. Бутылка полетела на пол и, обижено звеня, скрылась под кухонным комодом. Атасов проводил бутылку потрясенным взглядом, – иди ты… Не разбилась, а? Вот, типа, удивительно…

– Ну и что твой дядя?

– С первой горбачевской волной они с женой уехали. Беженцы, типа. Так спешили, что забыли проститься. Я тогда еще лямку тянул, в Вооруженных Силах. «Одеваю портупею и тупею, и тупею», – продекламировал Атасов известную военную частушку.

– Вы не переписываетесь?

Атасов отрицательно покачал головой.

– Дядя Юра лично для меня, вообще говоря, всегда был просто Юркой. Он младший брат отца, типа. У них с отцом – пятнадцать лет разницы. А у нас с Юркой – шесть. Как ты уже знаешь, Андрюша, мои родители – музыкальная, типа, семейка. Матушка пела, батяня – дирижировал. Так что я им, типа, был, как зайцу – пятая нога. Вот. Ну и меня частенько забрасывали к деду. На летние каникулы, на весенние, на зимние и прочие, какие только можно изобрести. Я, парень, положа руку на сердце и не скажу, типа, какой город считаю роднее – Киев или Винницу. Дед был коренным киевлянином. Конечно, мотало его по всему Союзу, как бутылку в океане. Но родился и умер он здесь…

Бандура взял сигарету из пачки Атасова. Тот молча протянул зажигалку.

– Так что, с Юркой мы вместе росли, – продолжил рассказ Атасов. В одну школу бегали. 142-ю. Во всех наших совместных проделках Юрка был заводилой. Чем бы он ни занимался, я копировал, как дрессированная обезьяна. Занятий хватало, но, как ты понимаешь, ничего, типа, серьезного. Шалости разные.

Атасов потянулся было к бутылке, но после короткой внутренней борьбы – одернул руку.