Три рэкетира

Протасову, бывшему под шафе еще с обеда, к вечеру сделалось совсем хорошо. Он изрядно захмелел и принялся строить глазки Анне Ледовой, позабыв, чьей женой она является. В сумерках даже коленку Анькину под столом пробовал гладить.

Анна к заигриваниям гиганта отнеслась, если не благожелательно, то хоть снисходительно – это точно. По рукам не давала, по физиономии – тоже. Даже наоборот – флиртовала с явным удовольствием. Боник пару раз красными пятнами покрывался, из ревности, но сделать ничего не мог. Во-первых, ему приходилось играть роль тайного друга Кристины Бонасюк. Во-вторых, сам прекрасно осознавал, что шансов против протасовских мышц у него никаких.

– Дохлый номер, дядя, – добродушно сообщил Протасов Бонифацкому, когда тот попробовал все же выразить некое подобие неудовольствия. – Дохлый номер. Не бери дурного в голову. У меня правой – восемьсот килограммов – прямой. До Тайсона не поднатягиваю, в натуре, а как для обыкновенного среднего дяди – черепно-мозговая, без вопросов даже. Да ты чего? Пионеру какому подзатыльника страшно дать. – Протасов гордо огляделся по сторонам. – Сам себя, бывает, боюсь, в натуре. Честное слово. Вот еду как-то в троллейбусе…

– Ты еще и на троллейбусах катаешься? – изумился Андрей.

– Давно было… Так вот… – продолжил гигант. – Попросили меня талон закомпостировать. Хрен какой-то, мать его. Ну я, талончик всовываю в компостер, беру эту хренотень, дерг, короче, вниз. – Протасов сделал паузу. Недовольно покосился на Армейца, шепотом говорившего что-то Атасову.

– Не интересно, да, Эдик?

– Мо-молчу, молчу, Валера.

– Ну вот, короче. Давай компостировать. Тут этот конь, водила неумный, по тормозам – трявк! Идиот, блин, понимаешь? Короче, е-мое, моя рука срывается и какой-то бабуле прямо по балде – трясь! Ну думаю – есть контакт…

– Убил, типа? – вяло поинтересовался Атасов.

– Ну, думаю… Труба – дело. Абзац старушенции. У меня аж кулак заныл. Сперва, слышь Эдик, думаю – конец, у бабки голова в панталоны провалилась… Когда смотрю – на месте головешка. Шатается, блин, как пестик в колоколе.

– Так убил, типа, или не убил?

– Ничерта, блин. Пятак дал бабке, чтоб к голове приложила…

– Какой пятак? – спросил Андрей, чувствуя себя неудобно оттого, что совсем захмелевшая Анна Ледовая плотно прижала свое колено к его собственному. Уже не в первый раз за вечер это делала. Как бы невзначай, только Андрею от этого было не легче. Ближе к полуночи Анна, утомленная громогласными выкриками Протасова, вовсе склонила голову на костлявое плечо Андрея. Атасов, с вечной сигаретой в зубах, сидел в сторонке, и Андрей время от времени ловил на себе его насмешливые взгляды.

– Советский пятак. Медный. Первое средство – от гематом, чтоб ты знал. Какой ты тупой, все ж таки. Деревянный, по любому.

Армеец предпринял попытку подбить клинья к Кристине, но был достаточно вежливо отшит. Кристина глаз не сводила с Андрея.

– Валерка? – Эдик уселся рядышком с Атасовым. – А ты по-помнишь, как мы с тобой в т-троллейбусе ехали, и к тебе ху-хулиганы пристали?

– К нему? Хулиганы?! – не поверил Бандура.

– Ага, – самодовольно подтвердил Протасов. – А чем я, Бандурий, – хуже других, а?

– Расскажи…

– Да нечего, блин, рассказывать. Еду я как-то в «тралике». «Тралик» народом забит – мрак. Стою на нижней ступеньке, понимаешь?

– А, – протянул Андрей, до которого дошло, – на нижней?

– Ага. Прямо нос в нос с этими клоунами. Ну и они, понимаешь, матюкаются, на весь салон. Сквернословят, мать ихнюю…

– А ты?

– Сделал замечание. «Ребята, – говорю, – не ругайтесь. А то бошки обоим поотвинчиваю». Они на меня буром поперли. Буксуют, блин. «Выходи, – кричат, – лось мордатый. Пришла твоя смерть!» – Протасов развеселился – оцени наглость, в натуре?

– Ну и?..

– Т-тут о-остановка как раз, – продолжил за Протасова Армеец. – Ва-валерка сделал шаг назад – и на асфальте стоит. А эти ду-дурни как на три ступеньки опустились – им ка-картина сразу в другом ракурсе представилась. Вышли – и стоят, Валерке в пуп дышат.

– Я выходил – мне один из этих козлов под зад ногой задвинул. Вероломно. Представляешь, в натуре?

– Нет, – честно признался Андрей. – Не представляю. Честное слово.

– Ух я и психанул, – Протасов потряс кулаками. Выглядело очень впечатляюще.

– Думал, в натуре, поубиваю гадов. Сначала хотел прямо на фонаре повесить. Потом как въехал одному в лоб – тот сразу спать улегся. Второй, в натуре, убежать хотел…

– Убежать?

– Ага. Два раза… У меня ж руки длинные.

– Я когда у-учителем в школе работал, – неуверенно начал Армеец.

– Ты был учителем? – выкатила глаза Анна Ледовая.

– Я, – подтвердил Эдик. – Истории. По-попрошу этот факт не заносить в протокол. Да. Так вот, до многих детей по-другому, как кулаком по башке – не достучишься вовсе. А бить – не-нельзя.

– Да уж. Детки сейчас – не фунт изюму, типа.

– Дебилы конкретные…

– Битьем ничего добиться нельзя, – горячо заявила Анна. Атасов хотел было рот открыть, но в последний момент смолчал. Он сидел чуть поодаль, меланхолично попивая коктейль собственного изготовления. Слушал в пол-уха, думая о чем-то своем.