Три рецепта для Зоюшки

Дима довёл её до лестницы, ведущей на второй этаж, где находились жилые комнаты, улыбнулся, прощаясь, и Альбина потянулась к нему, пытаясь поцеловать в щёку, как раньше, но он остановил её, перехватив ладони и осторожно удерживая девушку на расстоянии от себя.

— Альбин, давай договоримся, — заговорил Дима быстро и решительно. — Мы друзья. Друзья, и только. Для меня это и так большая честь, всё же ты — ягода с совершенно другого поля. Мне очень жаль, что Глеб Викторович ведёт себя с тобой как мудак, я тебе очень сочувствую, правда. Но я не могу быть твоим утешением, у меня есть невеста, которую я не собираюсь обманывать.

Странно… Дима вроде бы не сказал ничего обидного, но Альбине было обидно. И больно — очень.

Всё-таки это действительно любовь, она не ошиблась…

— Дим, я… — выдохнула Альбина, стараясь, чтобы её голос звучал мягко и ласково, — я просто…

— Тебе просто одиноко, — перебил он девушку, отпуская её руки и делая шаг назад. — Я вижу это. И всё понимаю. Даже то, что нравлюсь тебе чуть сильнее, чем ты можешь себе позволить. Но я не могу быть никем, кроме друга, поэтому прошу — не провоцируй. Мне будет неприятно, тебе тоже, если придётся… ещё раз всё объяснять. Ладно? Договорились?

Альбине ни разу в жизни не было настолько плохо. Дима будто бы… убил её выстрелом в сердце. Сначала окатил ледяной водой, а потом убил…

— Да, конечно, — прошептала она помертвевшими губами. — Договорились…

97

Зоя

В особняк Глеба мы вернулись ближе к десяти часам вечера, уставшие, как цирковые собачки после выступления. Особенно устал, разумеется, Глеб — всё же ехать до моего дома и обратно — не ближний свет. Ещё и Алису развлекать…

Мы ходили в кафе, потом гуляли в парке, заглядывали в торговый центр — Алиса внезапно захотела купить себе новый школьный портфель — и только около восьми вновь сели в машину и отправились за город. Я немного недоумевала из-за того, что Глеб абсолютно не стремился назад, к своей невесте, а спокойно и весело проводил время со мной и Алисой. Причём ещё и половину вечера на пару с племянницей уламывал меня начать говорить ему «ты»… Я, естественно, не согласилась, из-за чего Алиса минут пятнадцать отказывалась со мной разговаривать и показательно дулась, но, поняв, что это поведение не воспринимается как наказание — даже наоборот, — вздохнула и сдалась. Почти сдалась, пробубнила только: «Мы ещё посмотрим». Даже страшно стало…

Вернувшись, Глеб сразу ушёл с Алисой — девочке нужно было укладываться спать, и он собирался проследить за тем, чтобы она умылась и легла. Я отправилась к себе, немного повалялась на кровати, глядя в потолок и думая, чем бы заняться — тоже укладываться или ещё пободрствовать, почитать книгу? Решить не успела, поскольку в дверь постучали.

С трудом поднявшись с постели — всё-таки в сон уже клонило, — я подошла и открыла, даже не спросив, кто там.

А за дверью оказался Глеб. Да не один, а с двумя кружками, наполненными, кажется, горячим чаем.

И пока я пыталась осознать, что, блин блинский, происходит, Глеб вошёл в мою комнату, захлопнул дверь при помощи ноги (и как это у него так ловко получилось с занятыми руками?) и поинтересовался, кивая на одну из кружек:

— Будешь?

— По-моему, об этом надо спрашивать до того, как заходишь в комнату, — проворчала я, но кружку всё-таки взяла. Чай — это хорошо. Особенно с бергамотом. А судя по запаху, Глеб сделал именно такой. — Спасибо.

Нет, я не ожидала, что он прям сразу уйдёт, раз уж пришёл с двумя кружками, но всё-таки не думала, что Глеб настолько нагло сразу же сядет на мою кровать и, отхлебнув чаю, спокойно, даже невозмутимо произнесёт:

— Ты тоже садись, в ногах правды нет.

Я вздохнула, всё же села рядом, сделала глоток и ответила:

— Вы, шеф, обнаглели совсем.

— Знаю, — пожал плечами Глеб с той же невозмутимостью. — Можешь даже побить меня чем-нибудь. Только кружку сначала поставь, чтобы не ошпариться.

— Нет уж, за тяжкие телесные повреждения на любимом дяде Алиса меня вовек не простит, а я этого не переживу.

Глеб фыркнул, отхлебнул ещё чая и неожиданно признался:

— Я собираюсь расставаться с Альбиной.

Я закашлялась, и он стукнул меня свободной ладонью по спине.

— Что, простите?.. — переспросила, продышавшись, и Глеб так же спокойно повторил:

— Я собираюсь расставаться с Альбиной.

На языке вертелся ещё миллион вопросов. Самым главным, наверное, был тот, который звучал как: «А зачем вы мне об этом говорите?!», но задала я другой.

— Из-за Алисы?

— Нет, — Глеб покачал головой. — Точнее, и из-за неё тоже, но не главным образом. Я просто понял, что не люблю Альбину. Ты сама недавно говорила мне, что, если люблю, я должен бороться за эти отношения, не давать Алисе их разрушить. Если… Ключевое слово. Я подумал и понял, почему на самом деле всё это время не пытался ни за что бороться. Не люблю.

— Но как же… — Я отставила кружку в сторону, на прикроватную тумбочку. Руки и так дрожат, не хватает ещё обвариться. — Вы сами упоминали, что встречались со своей невестой несколько лет… Любили ведь? А сейчас что же — разлюбили?