Три родинки на левой щеке. Восток (СИ)

— Не узнаешь. Но можешь довериться их решениям относительно меня, — Арн, похоже, был совершенно серьёзен. — Неужто не доверишься скрытнице и Хранительнице Свитка?

— Боюсь, моё любопытство не позволит. Наяна?

Скрытница всё это время сидела, пристально глядя на Арна. Видимо, всё же пыталась пробиться сквозь его броню, раз уж он начал разговаривать.

— Что? — Наяна ответила почти зло, — я по-прежнему ничего не вижу. Хочешь узнать, насколько он хорош? — глаза её блеснули, голос стал тихим — вам и не снилось…

— То есть вы отказываетесь? — переспросил Арн.

— Нет, вы посмотрите! — Ренар грязно выругался. — Он ещё и условия нам ставит!

Страшник схватил пленника одной рукой за ворот рубашки, другой — за раненое плечо, встряхнул и заставил смотреть себе в глаза. Арн ответил на взгляд, из его горла вырвался звук, похожий больше всего на рычанье. Несколько долгих как жизнь мгновений они смотрели друг на друга в упор, а потом будто лопнула туго натянутая струна. Арн вдруг обмяк и рухнул на землю бесформенным кулём. Ренар же отскочил, будто обжёгшись и теперь с недоумением смотрел на безвольное тело, распростёршееся у его ног. Верёвка, прежде привязывавшая его скрученные запястья к корню каким-то непостижимым образом развязалась и теперь конец её змеился в траве, придавая картине некую трагическую законченность.

Искра почувствовала, как сами собой до боли сжались кулаки. Если он умер… Если только он умер… То она позаботится, чтобы Ренар не забыл об этом до самой своей смерти. И в загробной жизни, если таковая существует, тоже.

Первым опомнился Маиран. Он наклонился и приложил пальцы к шее пленника, намереваясь нащупать пульс.

— Живой, — произнёс воин с облегчением в голосе.

Искра почувствовала, что снова может дышать. Девушка ощутила неприятную слабость в коленках и села, чтобы этого не заметили остальные. Впрочем, все смотрели только на Арна.

— Конечно, живой, — сказал Ренар таким тоном, будто в этом было вообще глупо сомневаться.

Страшник перевернул Арна на спину, покрутил его голову вправо-влево, зачем-то подёргал за нос.

— Если тебе интересно, — безразлично протянула Наяна, — он не притворяется, — а затем тихо, так что услышала её, наверное, только Искра, добавила, — он и правда спит.

Спит? Это было явно не то слово, которое выбрала бы Искра. Но Наяна произнесла его не просто так. Что же она имела ввиду? Возможно, то, что спящего можно разбудить? Этот вариант толкования Искре понравился.

— Оставь его, — Маиран почти оттолкнул Ренара, который всё ещё пребывал в глубокой задумчивости, подхватил Арна, оттащил его в сторону и привязал к кусту, — уже темнеет. Пора спать.

В отношении Ренара это заявление было более чем правдивым: страшник выглядел так, будто несколько суток не спал, а потом ещё и взобрался бегом на небольшую гору. Он всё ещё смотрел на то место, где минуту назад лежал Арн, будто перевести взгляд было слишком трудно. Потом Ренар посмотрел на Маирана, пробормотал что-то вроде «спать — это хорошо» и, пошатываясь, ушёл в шалаш. Искра тут же поняла, что если она сегодня и будет спать, то только не там.

— Пойдём посуду помоем? — будничным тоном предложила Наяна.

Искра с неприязнью посмотрела на скрытницу. Она не могла решить, что хуже — открытая агрессия Ренара или равнодушие Наяны. Но посуду мыть пошла. Надо же было как-то отвлечься от мрачных мыслей.

***

Маиран сидел на заранее облюбованном месте и наблюдал. Ночи в это время года даже тут были светлыми, к тому же и луна ещё только начала убывать и потому ему хорошо было видно Арна. При этом воин искренне надеялся, что пленник не видит его в тени возле большого выворотня. Маиран держал в руках свой амулет и перебирал узелки один за другим, обычно это помогало думать. Это был редкий вид амулета — не одиночный символ, обозначающий что-то главное в жизни человека, а совокупность всего, произошедшего с ним, что-то вроде карты его судьбы. Когда-то давно, когда он не мог выбрать амулет, но продолжал носить с собой мелкие памятные штучки, каждая из которых в отдельности амулетом стать не могла, Данга предложила ему ни от чего не отказываться. Она и связала шнурок, на котором теперь болтались свободные верёвочки, узелки, и, собственно, сами безделушки. Кусочек бересты с изображением лилии — память о доме и, в частности, о матери, умершей, когда он был ещё совсем маленьким. Железная подвеска с гербом Ордена Воинов — куда же без неё? Кругляшок из глины, на каждой стороне по отпечатку пальца — подарок подруги детства. Деревянная бусина с неизвестным ему символом — единственное доказательство того, что встреча с маленькой девочкой, которую он когда-то перенёс через речку в Древнем Лесу, ему не почудилась. Хрустальная бусина — на память от Ависар, такая же светлая, как и сама целительница. И так далее, и тому подобное. Это было как письмо от него самого из прошлого.