Три родины

Наше учебное заведение находилось в прекрасном живописном месте. Сразу за старинной кованной оградой начинался сосновый лес. Говорили, что раньше здесь располагался мужской монастырь. О нем напоминал едва заметный лик Христа, упрямо проступавший через штукатурку и побелку над входом в КПП. Рядом проходила полузаброшенная дорога в сторону финской границы. На многие километры вперед, она шла по лесу, не пересекая ни одного населенного пункта, и идеально подходила для моих длительных пробежек. Пару раз в неделю, после занятий, облачившись в болоньевый комбинезон, я пробегал по ней 20-30 километров. К этому приятному и полезному занятию, еще во время военных сборов в Крыму, меня пристрастил сокурсник по мединституту Анатолий Голев. Мне больше нравилось бежать в одну сторону, каждый раз добавляя пару новых километров к уже освоенной и изученной дистанции. Основную часть обратного пути, экономя время и оставшиеся силы, старался подъезжать на попутках. Водители охотно останавливались по просьбе уставшего бегуна. В прошлый раз такая пробежка чуть не стоила мне жизни. Еще в казарме, оценил температуру за окном. Минус 2 градуса соответствовали комфортному оптимуму. Но я недооценил коварство переменчивой ленинградской погоды. Забежав дальше обычного, почувствовал стремительное похолодание. На обратном пути, как назло, долго не было попутных машин. Уставшее и обезвоженное тело не сохраняло тепло, влажная шерстяная поддевка начала остывать. За десять-двенадцать километров до казармы, начали болеть переполненные молочной кислотой мышцы. Темнело. Перейдя на быстрый шаг, постоянно оглядываясь в надежде на спасительную попутку, я стал понимать, что запросто могу замерзнуть раньше, чем доберусь до теплого жилья. Спас единственный за всю дистанцию грузовик, свернувший с дороги, не доезжая около трех километров до цели. Оставшееся расстояние я преодолевал больше часа, выбиваясь из последних сил, борясь с ознобом, болью и страхом. Побив собственный рекорд, преодолел в этот день более 40 километров. Сняв комбинезон, покрывшийся толстым слоем инея изнутри, успокаивая на ходу разволновавшихся в связи с моим долгим отсутствием курсантов, отправился отогреваться в душ. Там меня ждал еще один неприятный сюрприз и новые страхи, связанные с отдаленными последствиями переохлаждения. Стоя под горячей струей, я с ужасом обнаружил, что исчезло мое мужское достоинство. Напрочь. Придя в себя, я догадался, что оно от холода и опасной нагрузки полностью втянулось куда-то внутрь. Я стал мало похожим на легендарного Приапа, о котором недавно рассказывал друзьям.

Вечерами, после отбоя, особенно перед окончанием Курсов и расставанием, мы подолгу разговаривали уже не на профессиональные, а на личные темы. О родных и близких, прошлом и будущем. Среди всех курсантов я был один с высшим медицинским образованием и, пусть с небольшим, но практическим опытом врачевания. Новые друзья засыпали меня соответствующими вопросами. В ходе ответа на один из них, связанный с особенностями мужской потенции, я в качестве иллюстрации привел им пример из собственного медицинского прошлого. Однажды, заступив на ночное дежурство в оперблоке, я обратил внимание на загадочное и необычно эмоциональное шушуканье молодых медсестер. На мои вопросы, краснея и смущаясь, они сообщили, что в расположенное на нашем же этаже урологическое отделение, поступил пациент с очень редкой болезнью – приапизмом. Даже опытные урологи редко сталкивались с ней в своей практике. Она проявлялась длительной и болезненной эрекцией, приносящей бедняге вместо радости, тяжелые и мучительные страдания. Причина заболевания была мало изучена. Ее связывали с возникновением стойкого очага патологического возбуждения в определенных участках головного мозга. Если мощная седативная терапия не помогала, для удаления болезненных сгустков крови из пещеристых тел, проводили сложную и травматическую операцию. А назвали ее по имени античного бога, прославившегося неиссякаемой мужской силой и бесконечными любовными похождениями. О том, что мой рассказ надолго запомнился курсантам, я убедился уже через несколько дней, во время экскурсии нашей группы в Исакиевский собор.

СССР, Харьков. Вторая половина 80-х