Три романа и первые двадцать шесть рассказов

Здесь уместно будет рассмотреть эвфемизм народной поговорки «нашла коса на камень». Если принять во внимание косу как активное начало, с учетом ее формы, размера и твердости, камень же – как олицетворение начала пассивного и неподатливого, сопротивляющегося агрессивному воздействию косы, то аналогия с известным природным актом будет вполне исчерпывающей. Поскольку активное начало воплощается как правило в командире, воздействию же он норовит подвергнуть подчиненного, сам факт приведения здесь этой поговорки указывает, что в продекларированной командиром программе прошли не все номера.

Реввоенсовет принял удар, утер плевок, поднял перчатку и постановил: на коммунистов плевать, но баб не уступим. Или к чертовой матери стопорим машины, съезжаем на берег и сдаемся в ближайшую комендатуру – или играем заход в Углич и получаем полста баксов на рыло и четыре часа увольнения всем желающим. А Ольховский может играть на своем рояле Бетховена вплоть до полной победы справедливости в масштабах всей страны, при этом свободной рукой предаваясь любому пороку.

– Вот и бунт, – въехал в перспективу Ольховский.

– А чего еще ждать от демократии при единоначалии?

Колчак отнесся к народным волнениям на удивление трезво.

– Зачем брызгать против ветра, если есть благоустроенные гальюны? – рассудил он. – Чтобы тебе подчинялись в главном, надо знать меру и идти навстречу в мелочах. Мы сейчас в положении пиратского корабля, где офицеры должны ладить с командой и оставаться единомышленниками.

– Ты представляешь, что такое отпустить их сейчас на берег к бабам? В лучшем случае они разнесут город.

– Да уж… есть такая морская традиция. В хороших портах это всегда знали.

– В хороших портах есть бордели и вышибалы.

– С борделями проблем нет, а вот вышибал наши мальчики сами вышибут теперь.

– Что ты предлагаешь?

– Принять девок на борт.

Лицо Ольховского уподобилось роялю с открытой крышкой, где музыка застряла меж бессмысленно белеющих клавиш.

– Швартуемся, покупаем местную газету с объявлениями, звоним, через полчаса привозят столько путан, сколько нам надо – и дело с концом. Что? Все приличные военачальники всегда учитывали сексуальные потребности войска. Все эти солдатские дома терпимости, повозки с маркитантками, раздача презервативов нижним чинам на позициях и так далее.

– Но это… разложение!

– Разложение – это анархия. Вот когда они станут трахать друг друга или прятать девок по трюмам, а нас посылать на фиг – это будет разложение. А пока – не гневи Бога: стравим пар.

Дернули доктора.

– Можешь им влить побольше брому в компот, что ли, Оленев? Или что там у тебя есть – чтоб яйца на уши не давили?

– Убьют, – честно отвечал Оленев. – А потом – ну хорошо, придавим физиологию, но психология-то останется та же. А это стресс: еще хуже будет.

До Углича оставался час хода. Атмосфера на корабле приобрела все черты взрывоопасности. Срок ультиматума истекал. Офицеров пригласили в кают-компанию на совет.

– Проституция есть клапан социальной напряженности, – сказал Беспятых и углубился в экскурс о храмовых жрицах, отдававшихся путникам. Глаза же Мознаима сделались узкими и маслеными.

В Угличе встали.

На взлобке солнце пыталось красить нежным светом стены древнего кремля. Стены оставались непорочно белыми. Ольховскому представилось, как из них в шеренгу по две спускаются жрицы и в ногу направляются сюда для культовых актов. Видение было кощунственным.

Колчак проверил бумажник и сошел на берег договориться о подключении телефона. Беспятых добежал до киоска и принес пачку местных газет за последние дни. Господа офицеры углубились в их изучение.

Гордая достижением договоренности команда посмеивалась и подрагивала. Судком стриг бумажки и надписывал на них фамилии: уточнял процедуру.

– Думал ли я, чем буду заниматься… – вздохнул Ольховский, обводя красным фломастером очередное объявление: «Девушки для сопровождения, массажные услуги, сауна, выезды на природу. Тел. 560-997».

– «Твоя мечта ждет тебя! Выбери девушку или мужчину! 545-578», – откликнулся доктор. – Тернист путь к святой цели, Петр Ильич.

– Так может закажем им мужика поздоровее?

Судя по количеству объявлений, Углич был центром секс-туризма и мог бы конкурировать с Бангкоком и Тенерифом. Учитывая отсутствие урбанистического размаха в скромном пейзаже, половина его женского населения должна была работать на холдинг «Мамона и Афродита».

Выбрали самые краткие и неброские объявления: у тех, кто экономит на рекламе, и цены могут быть пониже.

– Алло! – начал переговоры лейтенант: он чувствовал приятную раскованность от того, что звонит в столь интимный адрес по сугубо казенной надобности. До сих пор бедность и молодость сводили Беспятых только с бесплатной любовью. – Вы оказываете интимные услуги?

– Что вас интересует? – прошелестел приятный женский голос.

– Э-э… э-э… а что вы можете предоставить?

– Очаровательных девушек, чтобы провести время.

– Так. Хорошо. И… какие условия?