Три розы

Дуэлянты вышли из-под деревьев на открытое место, а секунданты встали так, чтобы все видеть и вмешаться, коли противники вздумают применить непозволительные приемы. От экипажей подошел и старенький лекарь; покашливая, он грел руки дыханием и был озабочен этим куда более, нежели начинающейся дуэлью.

Стаз в положенную позицию, Бофранк дождался, когда секундант Гонта крикнет: «Приступайте!» – и сделал первый выпад, от коего секунда-конестабль с легкостью уклонился.

После того как шпаги их скрестились несколько раз, Бофранк понял, что противник перед ним никудышный. Ежели Гонт и обучался фехтованию – а не делать этого он не мог, ибо заканчивал Академию, – то был последним средь соучеников. Блоки его были слабы и уязвимы, наступательные действия – хаотичны и непродуманны. Самым простым окончанием поединка было бы выбить у юнца шпагу, но как раз это Бофранку сделать и не удавалось – юнец вцепился в оружие с непостижимой силой, так что все крюки и зацепы субкомиссара пропадали впустую.

– Пожалуй, они и в самом деле поубивают друг друга, – заметил Альгиус, вынимая из кошеля трубку.

– На то и дуэль, – пожал плечами секундант Гонта.

– Вам разве не жаль товарища?

– Он мне не товарищ. Я задолжал ему некоторую сумму и взялся вместо возвращения долга исполнить обязанности секунданта.

Бофранк тем временем в очередной раз отбил неуклюжий выпад Гонта и крикнул:

– Сдавайтесь! Сие останется между нами! Продолжать поединок не имеет смысла, ибо мастерство ваше оставляет желать лучшего; ежели хотите, возобновим дуэль спустя год на этом же месте, у вас будет время получить должные уроки!

– Не в моих правилах! – прокричал в ответ Гонт и, поскользнувшись на мерзлой траве, оступился так неудачно, что острие шпаги Бофранка вошло ему в правый бок на целую треть длины.

Когда секунданты подбежали к поверженному, тот лежал навзничь, изо рта его лилась пузырящаяся кровь. Силясь что-то сказать, простер он руку к своему спутнику, но не успел; дыхание его остановилось, глаза остекленели, лекарь лишь глянул и сказал:

– Мертв. Что написать в заключении?

– Что обычно, – буркнул Бофранк и направился к своей карете. Альгиус догнал его и спросил:

– Так ли необходимо было убивать бедного глупца?

– Кабы разбирались вы в фехтовании, заметили бы, что в том не было моей вины.

– Вот и еще одна жертва… – горько сказал Альгиус. – Сколько же их еще?

Ответ на его вопрос был дан уже на следующий день, когда повсюду оповестили о готовящейся казни Волтца Вейтля, упыря из Бараньей Бочки.

Укоряя себя в слабодушии, субкомиссар Хаиме Бофранк ворочался в постели. Что-то словно душило его, не хватало воздуху, даже когда он отворил окно и холодный осенний ветер ворвался внутрь. Точно так же маялся сейчас бедный Волтц Вейтль. И тут Бофранку припомнился побег из темницы в монастыре. Вскочив, нашарил он на полке фигурку кошки и быстро, покамест не успел передумать, пробормотал:

– Именем Дьявола да стану я кошкой
Грустной, печальной и черной такой,
Покамест я снова не стану собой…

В своем новом обличье Бофранку не составило особенного труда покинуть комнату через приоткрытую створку окна. С ловкостью и проворством перепрыгнул он на водосточную трубу, скользнул по ней вниз и побежал, едва касаясь мягкими подушечками лап булыжной мостовой. Из подворотни выскочил другой кот, но тут же с диким воплем отшатнулся в сторону, ибо почуял не соплеменника, но странное и непривычное существо.

Башни монастыря Святого Аполлинара Бофранк достиг куда скорее, нежели если бы был в обычном человеческом облике. По стене из красного кирпича, местами удачно выкрошившегося, он взобрался наверх, к зубцам, пробежал по крыше монастырской кухни, перескочил на балку, затем на лестницу, ведшую к помещениям под самой крышею башни. Охрана стерегла внизу, не опасаясь нападения сверху. Отверстий в двери не было, но зато имелся карниз, по которому Бофранк резво пробрался к не застекленному оконцу и запрыгнул внутрь башни.

Монахи Святого Аполлинара были настолько добросердечны, что оставили узнику маленький светильник, в котором с треском горел жир. Ужин стоял нетронутым; сам же Волтц Вейтль сидел, прижавшись спиною к стене и уперев лицо в колени.

Произведенный Бофранком шум заставил его вздрогнуть. Заметив неожиданного гостя, Вейтль улыбнулся – как ужасна была улыбка на изуродованном лице его! – и молвил:

– А я горевал, что никто не навестит меня в канун смерти. Спасибо тебе, кошка! Недавно и я был, как ты, – скитался в ночи, теперь же сижу здесь и горюю о днях, что прожиты.

С этими словами он протянул Бофранку кусочек мяса, но субкомиссар отворотился. Он чрезвычайно сожалел, что, будучи котом, не может сказать ни слова, и раздумывал, как подать Вейтлю какой-либо знак.

– А простая ли ты кошка? – спросил Вейтль. – В юности читал я волшебные сказки Элиха, и там прекрасный юноша превращался в кошку, дабы увидеть свою возлюбленную, которую скрывал от него злобный родитель красавицы… Если и в самом деле ты здесь не случайно, кивни.