Три сердца и три льва

Однако, то обстоятельство, что об успехе приходится говорить с осторожностью, не имело уже значения. Ведь Риордан охотился не ради славы, сколько ради любви к борьбе — хотя должен был признать, что не возражает против известности. Его предки сражались всегда и везде. Они были викингами, крестоносцами, наемниками, бунтовщиками, патриотами — словом, теми, в ком нуждалась история в тот или иной момент. Борьба была у Риордана в крови. Но в эту эпоху "вырождения" приходилось бороться только против тех, на кого он охотился.

"Что же… Завтра…" — внезапно мысли оборвались, и охотник погрузился в сон.

Риордан проснулся, когда забрезжил короткий, серый рассвет. Быстро позавтракал, свистом подозвал собаку. Его ноздри раздувались от возбуждения, а острое ощущение азарта чудесно пело внутри: "Сегодня… Может быть, сегодня!"

Они спустились в ущелье кружным путем, и потратили почти час, пока собака не нашла след. Снова где-то неподалеку раздался глухой, подвывающий лай. И они направились по следу, теперь уже медленнее — местность была неровной и каменистой.

Солнце поднималось все выше, пока они пробирались вдоль высохшего русла древней реки. Бледный холодный свет омывал острые скалы, фантастически раскрашенные утесы, камни, песок и осадки геологических эпох. Низкие, жесткие кусты хрустели под подошвами человека, извиваясь и трепеща в бессильном протесте. В остальном все было спокойно: стояла глубокая, напряженная, словно чего-то ждущая тишина.

Молчание внезапно нарушила собака, рванувшись вперед с коротким взволнованным лаем — на свежий запах. Риордан кинулся следом, продираясь сквозь плотные кусты, тяжело дыша, одновременно ругаясь и ухмыляясь от возбуждения.

Неожиданно кусты под ногами исчезли, и собака с визгом соскользнула вниз по склону обнажившейся ямы. Риордан бросился плашмя на землю, едва успев поймать рукой хвост животного. Рывок чуть не сдернул в яму и его. Он обхватил свободной рукой ближайший куст, и вытащил собаку наверх. Потрясенный внезапностью случившегося, охотник заглянул в ловушку. Она была искусно сделана: котлован около двадцати футов глубиной, умело прикрытый кустами, с отвесными (насколько позволял песок) стенами. На дне торчали три копья с каменными наконечниками весьма зловещего вида. Окажись у Риордан реакция поплоше, он распрощался бы со своей собакой и, возможно, погиб бы сам.

Оскалив зубы в волчьей усмешке, охотник огляделся вокруг. "Пучеглазый, наверное, проработал всю ночь, — промелькнуло в голове. — Значит, он где-то рядом… и очень усталый".

Словно в ответ на его мысли с ближайшей скалы покатился валун. Камень был огромной величины. Но на Марсе падающий предмет получает ускорение вдвое меньшее, чем на Земле.

Риордан откатился в сторону, и валун с грохотом упал на место, где только он что лежал.

— Я тебе покажу! — закричал Риордан и кинулся к скале. Наверху появилось серое существо и швырнуло копье в охотника. Но тот успел сделать выстрел, прежде чем марсианин исчез. Риордану повезло: копье отскочило от плотной ткани скафандра. Он начал карабкаться по узкому карнизу к вершине.

Марсианина нигде не было видно, но слабый кровавый след уводил в каменистые россыпи. "Слава Богу, подбил его!" — подумал охотник и посмотрел на собаку. Та медленно взбиралась по усеянной камнями тропе. Ее лапы кровоточили. Когда она поднялась наверх, Риордан в сердцах выругал животное, и они снова пустились в погоню.

След тянулся мили две, а затем обрывался. Риордан оглядел колючие деревья, закрывающие обзор со всех сторон. "Наверное, пучеглазый вернулся назад по собственному следу и взобрался на одну из скал, чтобы сделать парящий прыжок. Но куда?" — спрашивал себя охотник. По его лицу и телу струился пот, и его его невозможно было стереть. Кожа невыносимо зудела, грудь тяжело вздымалась от скудных порций воздуха. Но человек смеялся от бурного восторга:

"Какая погоня! Вот это охота!"

Крига лежал в тени высокой скалы и дрожал от усталости. Солнечный свет — яркий и обжигающий, жесткий, как металл завоевателей — танцевал за пределами тени ослепляющим, невыносимым для глаз марсианина маревом.

Он сделал ошибку, потратив драгоценные часы отдыха на ловушку: та не сработала, что можно было и предвидеть заранее. В результате он остался голодным, и жажда, словно дикий зверь, терзала его рот и горло.

А враги продолжали погоню. Весь день они шли за Кригой по пятам, и теперь марсианин находился на расстоянии не более, чем в получасе ходьбы от них. Без отдыха, без всякой передышки, на мучительных песчаных и каменистых тропах продолжалась дьявольская охота. И сейчас Крига с грузом усталости на плечах ждал последней схватки. Рана в боку горела. Хоть она и была не глубокой, все-таки она отняла у Криги много крови. И боль позволила ему ухватить лишь несколько минут сна.

На какой-то момент Крига-воин исчез, и в пустынной тишине всхлипнул одинокий испуганный ребенок: "Почему они не оставят меня в покое?"

Зашелестел пыльно-зеленый куст, песчаная ящерица пискнула в одной из расселин. Враги приближались.