Три сестры. Диана

— Потому что отца вашего я люблю, а другой мне без надобности. — Погладила меня по голове мама.

И только потом я поняла, что о своих чувствах мама говорила в настоящем, а не как о том, что было когда-то.

Глава 4

Конец весны сорок шестого навсегда запомнился экзаменационным мандражем. Сначала школьные экзамены. Даже в войну наша Лопатинская школа работала, и ученики получали свои аттестаты зрелости. Нередко, сразу после школы уходя на фронт.

Были и такие конечно, кто решал не заканчивать школу. Что Аня, что Тося ушли на войну, едва им исполнялось восемнадцать. Кто-то переставал учиться, потом начинал заново. Иной раз выходило, как у одной из наших соседок, что в школе она училась до двадцати лет и заканчивала вместе со своей сестрой, которая была на три года младше. А я в школу и вовсе поздно пошла.

Родилась я двадцать девятого февраля, хоть и записали на первое марта. Поэтому в школу меня отдали с полных восьми лет, дали лишний год несмышлëнышем побегать. Но меня и дома научили и считать, и читать. Училась я легко и хорошо, поэтому и к окончанию школы пришла с отличием. Тем сложнее было на экзаменах. Ведь ещё нужно было и не ударить в грязь лицом.

А потом, едва дождавшись документов, я ехала в Саратов. Четыре часа, в кузове колхозного зила, вместе с ещё семью односельчанами, едущими пытаться поступать в ВУЗЫ. Рядом со мной сидел Генка, школьный друг и сосед. Но тут всё ясно, Саратовское высшее военное командно-инженерное Краснознамённое ордена Красной Звезды училище ракетных войск имени Героя Советского Союза генерал-майора А. И. Лизюкова ждало нового курсанта. Вопреки семейной традиции, Гена решил поступать поближе к дому, где оставались мама и сестра. Хотя оба его старших брата, а до этого отец, учились в Москве, в одном и том же училище. И третьего брата Перунова туда готовы были принять.

Ему наверное было проще, чем нам. Документы он отвозил заранее, как и проходил первую медкомиссию и отбор по физической подготовке. Училище имело богатую историю, так существовало с тысяча девятьсот восемнадцатого года, много раз переименовывалось. Начиная от военно-инструкторского училища и командными курсами, здесь готовили и пулемётчиков, и танкистов, и артиллеристов.

Так что Гена, единственный из нас, ехал точно зная, что обратно только в ближайший отпуск.

А вот я сначала почти не дыша искала свою фамилию в списке допущенных до вступительных экзаменов. Количество листков с фамилиями сильно сокращалось от одного экзамена к следующему. К приказу о зачислении я шла на ватных ногах. И от волнения не сразу нашла свою фамилию.

— Дина, да вот же! Сдобнова Д. Т., — тыкал в напечатанный на машинке список двухметровый Генка, пришедший поддержать по дружбе, как делал это каждый раз, когда вывешивали списки. — А ты говоришь тебя нет! Пошли, отпразднуем!

Своё поступление мы отмечали шикарно. За стоячим столиком на улице, куда мы выставили по стакану с лимонной шипучкой и по песочному пироженому-полоске.

— Товарищ курсант, ваши документы, — почти сразу остановился рядом с нами военный патруль.

— Курсант первого курса СВВКИУ РВ Перунов, — громко и чётко отрапортовал Генка, вытянувшись по струнке и приложив руку к козырьку фуражки.

— Вольно, курсант. — Вернул ему документы начальник патруля. — Значит, боги войны гуляют?

— Поступили, товарищ лейтенант, — улыбнулся Генка, убирая документы и увольнительную.

— Что, и девушка к вам поступила? — засмеялся один из патрульных.

— Нет, я в педагогический, — радостно сообщила я.

— И уже познакомились? — поинтересовался другой.

— Да мы из одного села, из Лопатино. Соседи. — в тот момент мне все вокруг казались друзьями.

С того раза у нас и повелось, каждая закрытая сессия отмечалась лимонадом и пироженым.

— Дин, ты чего не собираешься? — заглядывали в нашу комнатку на троих девчонки с курса. — Там лётчики в кино зовут.

— Не хочу на зачёте по философии педагогики кино пересказывать, — хмыкала я, ненадолго отвлекаясь от учебника. — А потом ещё в партячейку идти. Мне через три дня лекции о научном атеизме читать.

— Ааа, ну да, по партийной лестнице без сданных зачётов не подняться! — смеялись подружки.

В Саратове, как в той песне, холостых парней было с избытком. Что и немудрено, здесь было сразу несколько больших военных училищ. И лётчики, и пехота, и артиллеристы. И конечно, у курсантов были свои проторенные дорожки в общежития и педа, и меда. Так что развлечений хватало. Вот только у меня времени было в обрез. Помимо учёбы, а чтобы получать стипендию повыше, приходилось учиться на отлично, ещё была и партийная работа. А за гулянья можно было огрести неприятностей по самую макушку. Стоять на собрании перед студентами, когда тебя разносят за разгульную жизнь, то ещё удовольствие.

Я предпочитала быть на сцене, когда читала лекции или участвовала в художественной самодеятельности. От отца мне достался хороший музыкальный слух, а от мамы тонкие и длинные пальцы. Я достаточно быстро осваивала игру на гитаре, и уже к концу первого курса я начала выступать в концертах.