Три сестры. Таис (СИ)

Я принесла к чаю купленные недавно на рынке варенье и белые шарики клюквы в сахаре. И завёрнутый в бумагу кружок молочного сахара. Недавно из дома пришла посылка, а бабушка готовила это лакомство изумительно.

Норайо спрашивал о доме, о бабушке и маме.

— Они сейчас остались одни? — хмурился он.

— Нет, служим только я и старшая сестра, — упоминала я об Анне вскользь, считая, что не стоит лишний раз давать возможность расспрашивать о ней. — За бабушкой и мамой присматривает младшая, Дина. Настоящий сорванец, а не девчонка. А откуда ты знаешь русский?

— Мой род из военной аристократии. Когда-то мои предки стояли во главе сëгуната. Но на несколько последних поколений пришёлся упадок. Поэтому и мой дед и мой отец для поддержания хозяйства держали в качестве работников русских пленных. Моряки. Ведь в начале века между нашими империями уже была война. — Ответил он.

— Да, я знаю. Ещё при последнем царе. — Ответила я.

— Как причудливы узоры судьбы. Детьми, я и моя сестра, считали, что этим людям будет приятно, что мы говорим на родном для них языке. И старались выучить русский, чтобы напомнить им о родине. Ведь не смотря на то, что они были пленными и выполняли разные работы, они относились к нашему роду. И мы выросли рядом с ними, для нас они не были чужаками. А теперь знание этого языка помогает мне. — Улыбнулся Кудо, наполняя пиалы. — А китайский у нас знают многие. Браки между нашими народами не редкость. А уважение к родителям, свойственное для наших народов, обязует знать речь рода отца и матери.

— Кто-то из твоих родителей из Китая? — уточнила я.

— Да, моя мать. Я плохо её помню, после рождения сестры она очень много болела. А у отца уже не было денег на её лечение. — Спокойно ответил Норайо. — Принадлежность к аристократии не всегда означает достаток. Последние годы нам помогали выживать наши работники. Благодаря их заботам и труду, к нас был хороший стол и мы не голодали. Потом семью поддержали деньги от продажи сестры в школу гейш.

— Что? — не поняла я. — То есть как это продали сестру? И потом, гейши… Это же публичный дом!

Глава 4.

— У нас в стране нет такой мешанины, как во многих других. Человек рождается уже занимая определённое положение. И сразу же получает обязанности, согласно своему происхождению. — Начал объяснять Норайо. — Моя сестра не могла не получить достойного её происхождения воспитания и образования. И моя сестра не смогла бы выйти замуж. Те, кто ниже её по происхождению, даже не рассматриваются. А в дом равного или тем более выше стоящего она должна была принести достойное приданное. На которое у отца не было денег. И моя сестра могла либо остаться навсегда в стенах родительского дома, что противоречит существованию женщины. Ведь женщина рождается, чтобы стать женой и матерью, тем самым прославляя свой род. Либо согласиться на роль наложницы аристократа более высокого происхождения. Гейша же это особое положение. Воспитание и образование они получают такое, что может себе позволить не каждый мужчина-аристократ. Им единственным из женщин позволено говорить о политике, истории, законах. Им позволено присутствовать на театральных представлениях и боях. Внимание гейши ценно. Им гордятся и повышают свой собственный статус. Это совсем не то, что почему-то считается здесь. Гейша никогда не вступает в связь с мужчиной за деньги. Иначе она не гейша. Это запрещено законом! Да, право первой ночи выкупается. Но иначе девушка не станет женщиной. А гейша в первую очередь образец и эталон женственности. Мужчины соревнуются за право оплачивать расходы гейш. А интимная связь остается на усмотрение самой гейши. И её не может быть с несколькими мужчинами.

— В это сложно поверить, — качала головой я. — И звучит так, словно ты гордишься этим. Сам факт… Это чудовищно!

— А для меня чудовищен факт, что молодая и красивая девушка может быть на войне. Быть солдатом или офицером. Разница культур. — Спокойно ответил Норайо. — К тому же, сестра быстро смогла погасить свой долг перед госпожой Тэруко за своё обучение. И к началу войны уже сама открыла школу в Осаки и взяла первых учениц. Далеко не каждая девочка может стать ученицей гейши. Сестре повезло. Черты матери и отца так смешались, что её внешность соответствовала понятиям красоты, но приобрела некую особенность. Изящную изюминку. Из всех возможных, отец выбрал для сестры лучшую судьбу.

— А сейчас? — нахмурилась я.

— Сейчас её судьба мне неизвестна. — Прозвучало в ответ.

— А попытаться разыскать? — предложила я.

— И привлечь к ней ненужное внимание? — предположил он. — Письмо наверняка будет много раз прочитано и перепрочитано. И конечно, найдутся те, кто посчитает, что на меня, находящегося в советском плену, но возможно что-то знающего о Харбине, раз я там служил, можно надавить, шантажируя жизнью и здоровьем сестры. Или наказать. Не все поймут, что связь сестры с семьёй разорвана. И у неё своя судьба.

— Однако, ты явно беспокоишься за неё. Значит не такая уж и большая разница в наших культурах. — Указала я.