Три сестры, три королевы

В общем, я не поеду во Францию с этой женщиной, Анной. Никто из нас не поедет. И, как я слышала, ни одна из французских дворянок с ней не здоровается. Зачем? Она ведь просто любовница Генриха, и никто не помнит титул ее отца, зовут его просто сэр Томас, по старой привычке. Единственные компаньоны, которыми она может повелевать, это те, кто поддерживает ее честолюбивые запросы: ее сестра, невестка, мать, и, если верить слухам, Генрих уже переспал со всеми тремя. Их ненавидит вся Англия. Ей с Генрихом пришлось вернуться из летней поездки раньше обычного, потому что на нее кричали везде, где она появлялась.

Знаешь, иногда по утрам я просыпаюсь и забываю обо всем страшном, что произошло. Мне кажется, что Генрих – юный красавец король, недавно занявший трон, Екатерина – его возлюбленная королева и самый доверенный советник, а я снова юная девушка. И тогда я снова счастлива, но потом я вспоминаю, что меня мучает страшная болезнь, и к горлу поднимается волна рвоты. Слава богу, что наша мама умерла и не видит, как эта женщина сидит в ее комнатах и так позорит нашу сестру, нас и наше имя.

Мария».

Дворец Холирудхаус, Эдинбург, Шотландия, зима 1532

Дэвид Линдси приезжает во дворец. Мы проводим конкурс поэтических оскорблений, когда один поэт шутит над другим в серии поэтических экспромтов. Яков очень остроумен, и весь двор вскоре покатывается от хохота, выслушивая его жалобы на ужасный храп своего наставника и на то, что тот сам двух рифм сложить не может. Дэвид же отвечает весьма хлесткими шутками о распутстве Якова. Я прижимаю руки к ушам, говоря, что я не хочу об этом слышать, но Яков смеется и говорит, что Дэвид всего лишь говорит правду и что ему непременно пора жениться, иначе он вскоре заново заселит пустующие земли своими незаконнорожденными отпрысками.

Когда шутки и поэзия заканчиваются, мы переходим к танцам и Дэвид подходит, чтобы поцеловать мою руку и посмотреть на танцующих рядом со мной.

– Он не хуже других юношей, – говорю я.

– Мне очень жаль, но я с вами не соглашусь, – отвечает Дэвид. – Он точно хуже их всех, вместе взятых. Он каждую ночь уезжает к какой-нибудь женщине, в городе или за его пределами, а когда он не перелезает через стену, это значит, что он заночевал в замке у какой-нибудь служанки или леди. Он еще тот ходок, ваше величество.

– Ну, он очень хорош собой, – с удовлетворением говорю я. – И молод. Я знаю, что мои фрейлины флиртуют с ним, так как он может им отказать?

– Ему надо жениться, – говорит Дэвид.

– Я знаю, – киваю я. И это чистая правда.

– Принцесса Мария ему не подойдет, – решительно заявляет Дэвид. – Мне очень неловко говорить о вашей семье, ваше величество, но ваша племянница не подходит. У нее ненадежный титул, да и положение шаткое.

Я больше не могу с этим спорить. Генрих не взял собственную законную дочь с собой во Францию, но взял бастарда, Генри Фицроя, и оставил его там с детьми короля Франциска, как будто он принц чистой крови. Никто не знает, какой следующий титул получит Генри Фицрой, но, судя по всему, Генрих готовится сделать его наследником. Никто не знает, сможет ли удержать свой титул принцесса Мария, потому что никто не знает, можно ли отобрать титул у принцессы. Ни один король за всю историю мира не пытался сделать подобного.

– Она королевской крови, этого у нее не отнимешь.

– Увы, – говорит он.

Какое-то время мы просто молчим.

– У вас есть новости о вашей дочери, ваше величество? О леди Маргарите? – мягко спрашивает он.

– Я не могу уговорить Арчибальда позволить ей приехать ко мне. Он отдал ее в услужение леди Анне Болейн. – Я чувствую, как поджимаются мои губы от отвращения, и старательно меняю выражение. – Говорят, она пользуется расположением короля, ее дяди, и ее положению многие завидуют.