Три шага на Данкартен

Он брел по промокшему лесу, изредка сверяясь с естественным компасом – мхом на стволах. Здесь мох тоже рос с северной стороны, поскольку Райма располагалась в северном полушарии.

«Райма, – подумал Юрий. – Название, скорее характерное для хобартов. Точнее, для англоговорящих – во время второй экспансии звездное государство Хобарт еще толком не успело сложиться, это дело последних полутора сотен лет. Кстати, не факт, что город до сих пор так называется – кто знает что тут происходило после обрыва связи?»

Кроме названия столицы пеломенской разведке были известны названия нескольких крупных городов, нескольких городков в окрестностях Раймы, название всей страны – Данкартен, как-то незаметно пришедшееся и всей планете в целом, а также название соседней страны, граничащей с Данкартеном с севера и название ее столицы. Страна-сосед звалась Дагомея, ее столица – Авостинг.

Ни единого названия с корнями, хоть отдаленно напоминающими славянские, на Данкартене пока не встретилось. Но с другой стороны – название Пеломен тоже не имело славянских корней, и тем не менее прижилось.

«Насчет языка возможны три варианта, – размышлял Юрий на ходу. – Наиболее вероятен, конечно, всеобщий. Измененный за четыреста лет, но все-таки узнаваемый. Большинство исследованных отсталых миров продолжает пользоваться всеобщим языком. Возможны также позднеанглийский или панславяну на основе русского. Или же нам впервые предстоит столкнуться с чем-нибудь новеньким? Не хотелось бы…»

Лет пять назад в миссии на одном из деградировавших миров коллега Юрия Виктор Приходько вляпался в неприятности именно из-за незнания языка. Причем языка весьма экзотического – венгерского. Кто мог предположить, что местная колония возникла после переселения венгерской ортодоксальной общины с Офелии? Никто не мог.

Впрочем, после того случая лингвопроблемам стали уделять больше внимания. Да и колонии, куда предстояло высаживаться, стали предварительно изучать потщательнее.

В общем, брел Юрий лесом, да размышлял. А потом выбрел к дороге.

Размытая, покрытая лужами колея – и дорогой-то такую назвать зазорно. Следы тележных колес и лошадиных копыт, впечатанные в грязь. Юрий присмотрелся – налево следов уводило больше, чем направо. Наверное, стоило пойти именно туда, куда стремилось большинство путников.

И Юрий свернул налево.

По дороге идти было ничуть не легче, чем по лесу: там мешали деревья и низко нависшие ветви, здесь – скользкая земля и глубокие лужи. Пару раз Юрий проваливался чуть ли не по пояс. Хорошо, хоть упакован он был на славу, ни капли влаги не просочилось под одежду. Вода моментально скатывалась крупными каплями, почти не смачивая хитрую экипировку разведчика.

Вскоре дорога выбралась из леса в поля; на полях луж почти не было: все впиталось. Земля там была черная и жирная, настоящий чернозем. Слева не росло ничего, просто земля, под паром, наверное. Справа хило зеленело что-то похожее на овес. Дорога взбегала на близлежащий холм и пропадала из виду.

«Осмотрюсь заодно, – подумал Юрий. – С холма-то далеко, должно быть, видно».

Серо-зеленая стена промокшего леса осталась позади. Стало светлее: не то небо светлело, обещая каюк дождю, не то просто глаза слишком уж привыкли к лесной полутьме.

Когда Юрий взобрался на холм дождь ослаб до минимума: из туч сеялись не капли, а противная морось, водяная пыль. В который раз Юрий порадовался, что он не абориген, и не приходится ему тащиться этим слякотным днем в промокшей насквозь одежде через промокший насквозь мир.

С холма и вправду открылся многообещающий вид. Во-первых, на соседнем холме виднелись строения. Деревня. Селение, в общем. Во-вторых, Юрий увидел всадника, который рысью тянул к крайнему домику, в котором безошибочно угадывалась харчевня или придорожный трактир. Перед трактиром тоненькими линиями обозначалась пустая сейчас коновязь; над кровлей вился уютный дымок, суливший горячее питье и горячую еду, сухой теплый зал, а возможно и сухую комнату для ночлега. Впрочем, до ночи еще далеко, да и ночевать Юрий вне схрона не собирался.

Юрий прибавил шагу, тем более, что под гору шагалось легко, только приходилось осторожничать, чтобы не поскользнуться и не загреметь в текущие по колеям ручейки.

Всадник тем временем достиг харчевни, соскочил с коня и сразу увел куда-то во двор – должно быть, в конюшню. Больше он так и не появился. Наверное, из конюшни прошел задами в обеденный зал.

К крыльцу Юрий приблизился в полном одиночестве, так что некоторое время для осмотреться у него нашлось.

Харчевня была рублена из цельных бревен; крыльцо собрано из добротных, гладко оструганных досок и оторочено резными деревянными кружевами – Юрий толком не знал как они называются. Не то наличники, не то еще как-то. Труба была явно кирпичная, увенчанная металлическим остроконечным колпаком, черным от сажи. Даже бесконечный дождь сажу не мог смыть – намертво въелась в железо. Крюки в коновязи также были сработаны из металла, по оценке Юрия – достаточно грубым методом. Ковкой.

Над крыльцом красовался большой прямоугольный щит. С надписью.