Три смерти и Даша (СИ)

Вот, только Марина… Она стояла перед глазами матери живым укором. Ведь с ее рождением была связана тайна, совсем как в любимых матерью бразильских сериалах. Только теперь смотреть их ей стало гораздо сложнее — трудно, почти невозможно было заставить дочь переключить с канала "Культура".

Укор укором, но что поделаешь, если она думала, что ее муж бесплоден. Выйдя замуж она прочитала много тематической литературы и твердо знала, что родить первого ребенка лучше всего до двадцати пяти лет. Она успокаивала свою совесть тем, что при такой наследственности дочь будет очень умной и многого добьется в жизни. Отец девочки тогда был перспективным аспирантом, а вскоре стал известным ученым. И такая своенравная девочка в него. А что муж вовсе не бесплоден, она поняла, когда во второй раз забеременела.

Чем старше становилась дочь, тем больше ее мать ждала роковой развязки, забывая, что здесь не Бразилия.

А Марина тем временем встретилась с Лешей. Она бросилась обнимать его, как только увидела. Леша поразился такой резкой перемене — обычно девушка не давала лишний раз до себя дотронуться, но возражать не стал.

Даже нам надо где-то жить. Место жительства мы меняем время от времени. Все-таки, веками запугивать людей нехорошо. Ведь, люди инстинктивно начинают бояться того места, где мы живем.

Сейчас мы живем в очень красивом месте. Здесь есть мрачный дубовый лес и много низких гор, покрытых высокой зеленой травой. Мы обитаем как раз на такой горе. Тут мы общаемся и отдыхаем от дел. А когда появляется свободное время, мы гуляем по лесу и горам. Иногда мы встречаем местных жителей.

Мы поселились тут недавно, но место уже начало пользоваться дурной славой. Ну, еще бы, ведь здесь часто видят женщину в черном саване, мужчину в такой же одежде и золотоволосого ангела. Подумайте только, какой ужас!

Нас здесь считают предвестниками скорой смерти. Оригинально, ничего не скажешь. И с названием в этот раз не угадали. Нашу гору назвали Вершиной духов. Странно, обычно люди бывают ближе к истине и называют наше жилье как-нибудь вроде Долины Смерти. Но, в этот раз мы только предвестники, что делать…

Хотя мы переехали совсем недавно, но похоже скоро придется переезжать снова. И как бы нам не нравилась здешняя природа, но слишком уж часто мы видимся с местными жителями. Все бы ничего, но большинство из них видят нас. Не знаю точно, имеются ли у жителей этой маленькой деревни проблемы с психическим здоровьем и какие; и совершали ли они убийства, но многие уже до того обнаглели, что начали здороваться.

К Нему, конечно, приставать боятся. Все-таки физически сильный мужчина с мрачным лицом, пусть даже очень красивым, мало кому внушает доверие. От меня не шарахаются, как обычно, но и в знакомые ко мне не набиваются. А, вот Оно пользуется большим успехом, причем, как у мужского, так и у женского пола.

Местные жители никак не могут определиться, мальчик это или девочка и надоедают нашему третьему полу почти всей деревней.

Я стояла, прислонившись спиной к дереву, растущему на вершине нашей горы. Я любовалась закатом. Вокруг были только черные леса. Солнце уходило за невысокие горы. Вдали уже зажглись голубоватым светом фонари у дороги. Из леса тянуло сыростью. Там было уже темно. А небо еще было ярко — оранжевым.

Его я увидела издалека. Скорее даже не увидела, а почувствовала — черный балахон был почти незаметен среди темных деревьев. Он шел по извилистой тропинке. Я соскучилась по Нему. В последнее время мы почему-то стали видеться очень редко.

Я спустилась вниз по тропинке навстречу Ему, а когда мы встретились, крепко обняла Его.

— Здравствуй.

— Здравствуй.

— Я так скучала.

— И я. В последнее время мы стали слишком редко видеться.

— Ты тоже это заметил. А я думала, что мне показалось.

Я взяла Его под руку и положила голову на Его плечо. Мы шли медленно — торопиться, пока, было некуда. Когда мы поднялись на вершину, закат уже отгорел. На бледно — голубом небе стал зажигаться неяркие звезды. Извилистая линия фонарей у дороги ярко выделилась среди черного леса.

— Красиво здесь, — сказал Он: Мне здесь нравится гораздо больше, чем в долине твоего имени.

— А почему ты так уверен, что не твоего?

— Потому, что в их языке смерть — женского рода. То есть — ты.

— Какая прелесть… Мне тоже тут нравится, но все равно придется переехать.

— Почему?

— Потому, что слишком многие местные нас видят. Нужно уходить, пока сюда экскурсии водить не начали. С них станется. В конец уже обнаглели! Хоть бы вид делали, что нас не видят! Интересно, кстати, что у них такое у всех сразу с психикой? Сомневаюсь, что они все- убийцы.

— Но, тем не менее, так оно и есть, — сказал Он.

— Как — так? Давненько не слышала, чтобы убивали всей деревней, — удивилась я.

— Нет, это и сейчас случается довольно часто. Правда, не так часто, как раньше.

— А эти кого убили? Вроде, у них сейчас не война? — спросила я.

— Да, мужика одного. Правда, он был уже не вполне человеческим существом.

— Что — чудовище? — уточнила я.

— Ну, можно и так сказать.

— А что он делал, что восстановил против себя всю деревню?