Три смерти и Даша (СИ)

Только ОНИ не дремали. Кто‑то из НИХ вселился в мое тело, и я перестала себя контролировать. Кончилось тем, что ее отец выкинул меня из их квартиры. После этого сильно активизировались грызы. И тени снова попытались утянуть меня к себе, туда, откуда не возвращаются. И однажды у них почти получилось. Я отбилась, но окружающие меня не поняли. И кто‑то вызвал психушку. Впрочем, я даже знаю, кто. Даша стояла и смотрела, как меня увозят. Она уже была в ИХ власти. А ОНИ пойдут на все, лишь бы меня нейтрализовать. Только, не на ту напали. Из местной психушки я часто убегала. И тогда меня решили отправить в другой город. В тот самый, где мы с тобой встретились. Мол, там порядки пожестче и охрана получше. Но, я и оттуда убежала. В ту ночь, когда мы с тобой встретились."

"Так, ты сбежала из психушки???" — Антон, мягко говоря, очень удивился.

"Да, а что? Это что‑то меняет?"

"Нет, абсолютно ничего."

В дверь постучали. Антон не хотел открывать, но Лика настояла. Вдруг у кого‑нибудь важное дело. И Антон нехотя пошел открывать.

Лика оказалась совершенно права: на пороге стоял дядя Витя.

— Здравствуй. У тебя сигаретки не будет? — задал он сакраментальный вопрос.

— Я же не курю, сто раз уже говорил.

— А хлебушка?

— Подождите, сейчас принесу.

— А почему твоя девушка плачет?

— Да, боится, что убийца серийный.

— Скажи ей — пусть не боится. Ей бояться нечего.

Каждый раз по окончании рабочего дня на душе у Кристины становилось легко. Она закрывала все свои расчеты и представляла, что на этот раз она оставляет их навсегда и больше никогда к ним не вернется. Никогда — никогда. Но, бросить ненавистную работу у нее по прежнему не хватало духу.

Кристина вышла на улицу и улыбнулась: весна все‑таки. Из под пыльного слоя прошлогодних листьев пробивалась яркая зеленая трава, солнце светило ласково (выбросов сегодня не было и его было видно), ветер гнал по асфальту и воздуху блеклый, полинявший после зимы мусор.

По дороге с работы Кристина встретила Пашку.

— Привет, Кристин, — сказал он.

— Ты слышала, что сегодня утром случилось у нас во дворе?

— Нет, — ответила она.

— Ну, тогда придешь — Серафим тебе расскажет.

— Ладно, — ответила Кристина, совсем не заинтригованная. Она думала о чем‑то своем и смотрела на Пашку, словно впервые его видела.

— Если у меня будет сын, наверное, он будет похож на тебя, — отвечая каким‑то своим мыслям сказала она.

— Вполне возможно, Кристин, только, боюсь, что Серафим нам с тобой этого никогда не простит.

Кристина улыбнулась: чувство юмора у Пашки всегда было в порядке. Не успела она пройти и десяти шагов, как встретила дядю Витю.

— Здравствуй, дочка. У тебя сигаретки не будет?

— Я не курю.

— Да, что это такое. В здоровый образ жизни все ударились, что ли? А хлебушка?

— С собой — нет. Впрочем — на, — Кристина порылась в кошельке и протянула дяде Вите деньги: Купи себе сигарет и хлебушка.

— Нет, деньги мне не нужны. Деньги — тлен. А кошелек ты зря держишь так близко и показываешь на улице, ведь украсть могут.

— Спасибо за совет. Подожди меня здесь.

Кристина зашла в ближайший магазин и купила старику хлеб, сигареты и спички.

— Вот, возьми.

— Спасибо, дочка, — обрадовался дядя Витя. Обращаться с деньгами он разучился очень давно.

Старый дом блекло — красного цвета, где жила Кристина по какому‑то непонятному замыслу архитектора, располагался чуть позади двух домов, между которых стоял. Благодаря этому в квартире всегда было темно. Зато перед домом была небольшая лужайка. Осенью там на фоне красных стен цвели желтые цветы на высоких стеблях.

"И этой осенью здесь будут цветы", — подумала Кристина и улыбнулась.

Серафим был уже дома.

— Привет. Ты, вроде как обещал мне что‑то рассказать.

— Обещал? Кому? — не понял он.

— Пашке обещал. А если обещал, значит надо рассказывать. Я слушаю.

— Что ж я там наобещал? — пытался припомнить Серафим.

Кристина тем временем переоделась в домашнее: розовый халатик, дурацкий, но очень теплый, и шерстяные носки. Дом, как впрочем и почти все типовые дома этого района, был очень сырым и холодным. Девушка постоянно мерзла. Зато, благодаря этому, они никогда не ссорились из‑за старого кресла, которое оба любили. Не ссорились потому, что Кристина предпочитала сидеть на коленях у Серафима: так было теплее. Она не изменила своей привычке и на этот раз.

— Ну, что, рассказывать будем или нет? А‑то заинтриговал меня, а теперь вспомнить не можешь. Что же произошло сегодня утром у вас во дворе?

— А — а-а, во дворе. Так бы сразу и говорила. Убийство там произошло.

— Как будто я про убийства не слышала. Тем более — от тебя. Что‑то я сильно сомневаюсь, что это убийство чем‑то отличается от остальных.

— В том‑то и дело, что да.

— Да, ну?

— Я вообще не знаю, как его будут расследовать. Если и раскроют, то только случайно.

— Почему? — теперь Кристина заинтересовалась всерьез.

— Потому, что его как будто не человек совершил. Или, наоборот, — сверхчеловек.

— Так — так, это уже интересно. И почему ты так решил?

— Во — первых — собака не смогла взять след. Тогда послали за Ивановым с Джульбарсом.

— Иванов — это который крови боится?