Три солдата

Чувство досады охватило его. Как глупо с его стороны было так грубо уйти! И ему тревожно захотелось еще раз поговорить с ней; ему пришли в голову слова, которые он ей скажет.

– Что вы, заснули? – сказала Жанна, дергая его за руку. – Вот мы и доехали.

Эндрюс неистово покраснел.

– О, как здесь хорошо! Как здесь хорошо! – говорила Жанна.

– Как, уже одиннадцать часов? – сказал Эндрюс.

– Мы должны осмотреть дворец до завтрака! – воскликнула Жанна и побежала по липовой дорожке, где жирные почки только что начали распускаться маленькими гофрированными веерами зелени.

Молодая трава прорастала в мокрых канавах по обеим сторонам. Эндрюс помчался за Жанной, его ноги глубоко врезывались в мокрый гравий дороги. Поймав ее, он охватил ее руками и поцеловал в полуоткрытый рот. Она вырвалась от него и пошла дальше, чинно поправляя шляпу.

– Чудовище! – сказала она. – Я нарочно отделала эту шляпу для прогулки с вами, а вы делаете все возможное, чтобы ее погубить.

Бедная маленькая шляпа! – сказал Эндрюс. – Но сегодня такой дивный день и вы так очаровательны.

– Великий Наполеон, вероятно, говорил это императрице Жозефине, а вы знаете, как он с ней поступил, – сказала Жанна почти торжественно.

– Но он, наверное, до тех пор давно уже надоел ей.

– Нет, – сказала Жанна. – Таковы женщины.

Они вошли через большие железные ворота в пределы дворца. Потом они устроились за столиком в саду маленького ресторана. Очень бледное солнце только что показалось, и в его лучах слабо мерцали ножи, вилки и белое вино в их стаканах. Завтрак еще не подали. Они сидели, молча глядя друг на друга. Эндрюс чувствовал себя утомленным и меланхоличным. Он не мог придумать, что сказать. Жанна играла крошечными белыми маргаритками, располагала их на скатерти кругами и крестами.

– Как они копаются, – сказал Эндрюс.

– Но здесь мило, не правда ли? – Жанна очаровательно улыбнулась. – Фи, какой вы сейчас мрачный! – Она бросила в него несколько маргариток. Потом, после паузы, сказала насмешливо: – Это от голода, мой милый! Боже мой, в какой ужасной зависимости мы, люди, от пищи!

Эндрюс залпом выпил вино. Он чувствовал, что если сделает над собой усилие, то победит меланхолию, которая навалилась на него, как груз, становившийся все тяжелее.

Человек в хаки, с багровыми лицом и шеей, ввалился в сад, волоча за собой покрытый грязью велосипед. Он опустился на железный стул и со звоном уронил велосипед к своим ногам.

– Эй, эй! – позвал он хриплым голосом.

Лакей подошел и подозрительно оглядел его. У человека в хаки были волосы такие же красные, как его лицо, лоснившееся от пота. Рубашка на нем была разорвана, пиджака у него не было. Брюки и обмотки были невидимы от грязи.

– Дайте мне пива! – гаркнул человек в хаки.

Лакей пожал плечами и отошел.

– Он просит пива, – сказал Эндрюс.

– Но, месье, посмотрите на него.

– Я заплачу. Подайте.

Лакей скрылся.

– Спасибо, янки! – проскрипел человек в хаки.

Лакей принес высокий узкий желтый стакан. Человек в хаки взял его у него из рук, опорожнил залпом и вернул пустым. Потом он сплюнул, вытер рот тыльной стороной ладони, с трудом поднялся на ноги и заковылял к столу Эндрюса.

– Я надеюсь, что барышня и вы, янки, ничего не имеете против того, чтобы со мной поболтать? Не так ли?

– Ничего. Пожалуйста. Откуда вы явились?

Человек в хаки приволок за собой железный стул поближе к столу. Прежде чем сесть, он кивнул головой по направлению к Жанне и вместе с тем с торжественным видом дернул себя за прядь красных волос. Пошарив в кармане, он вытащил платок с красной каймой и вытер себе лицо, оставив на лбу длинное черное пятно от машинного масла.

– Я носитель важных тайных донесений, янки, – сказал он, откидываясь на маленьком железном стуле. – Я курьер.

– Вы будто немножко расстроены?

– Ни чуточки! Я попал сейчас в маленькую переделку у озера. Какие-то бродяги пытались бросить меня в воду.

– Как же это?

– Наверно, у них были какие-то сведения – в этом вся штука. Я везу важные донесения от нашего Главного штаба в Руане к вашему президенту. Я проезжал лесом по той стороне… Не знаю, как он там выговаривается, этот проклятый город. Я ехал на мотоцикле сравнительно медленно, потому что дорога была одна грязь, и вдруг увидел четырех бандитов, стоявших поперек дороги. Они мне показались подозрительными; я налег на педали и двинулся прямо на среднего. Он ловко вывернулся. Тогда они начали стрелять, и одна проклятая пуля повредила велосипед. Но я родился в сорочке, иэто меня спасло. Я выкарабкался из канавы и удрал от них. Затем я добрался до какого-то другого проклятого города с дурацким названием, и мне там дали эту старую потогонку. Сколько километров до Парижа, янки?

– Пятнадцать или шестнадцать, думается мне.

– Что он говорит, Жан?

– Какие-то люди пытались остановить его на пути. Он курьер.

– Какой урод! Он англичанин?

– Ирландец.

– Будьте благонадежны, мисс, самый настоящий ирландец. Вы подцепили смазливую девочку, янки. Подождите, пока я попаду в Париж. Я получу добрую сотню Фунтов за это дело. Вы из каких мест, янки?

– Из Виргинии. Но я живу в Нью-Йорке.