Три солдата

Крисфилд напрягал слух, чтобы уловить какой-нибудь другой звук. Вдруг он заметил, что смотрит на дерево, покрытое маленькими красными дикими яблочками. Он жадно нарвал пригоршню, но яблоки были твердые, кислые и, казалось, заставляли его еще острее чувствовать голод. Кислота во рту привела его в бешеную ярость. Он стал пинать ногой тонкое деревце в то время, как слезы обжигали ему глаза. Громко ругаясь визгливым однотонным голосом, он стал пробираться по лесу, опустив глаза в землю. Ветки злобно хлестали его по лицу, крючковатые сучья цеплялись за одежду. Он продолжал идти не останавливаясь. Вдруг он споткнулся обо что-то твердое, покатившееся по листьям.

Он остановился неподвижно, оглядываясь вокруг, охваченный ужасом. Под его ногой лежали две гранаты, немного дальше сидел, прислонившись к дереву, человек с открытым ртом. Крисфилд подумал сначала, что он спит, так как глаза его были закрыты. Он осторожно осмотрел гранаты, трубка в них не была сорвана. Он положил по одной в каждый карман, бросил взгляд на человека, который, казалось, крепко спал, и зашагал снова, пробираясь сквозь лес на другую тропинку, в конце которой он видел солнечный свет. Небо над головой было покрыто тяжелыми багровыми облаками, кое-где окрашенными желтизной. Когда он пробивался к солнечной полосе, в голове его мелькнула мысль, что в карманах человека, мимо которого он только что прошел, мог бы найтись, пожалуй, черствый хлеб. Он простоял минуту в нерешительности, но снова упрямо двинулся дальше по направлению к солнечному пятну.

Что-то блестело в неровной бахроме солнца и тени. На земле сидел, сгорбившись, какой-то человек. Его походная фуражка была надвинута на глаза, так что маленькая золотая нашивка как раз попадала под горизонтальные солнечные лучи. Первой мыслью Крисфилда было, что он, может быть, достанет у него чего-нибудь поесть.

– Послушайте, лейтенант, – закричал он, – не знаете, где можно достать чего-нибудь поесть?

Человек медленно поднял голову. Крисфилд весь похолодел, увидев перед собой тяжелое белое лицо Андерсона; небритая борода резко чернела на его квадратном подбородке. От густой брови через левую щеку к углу рта тянулась длинная ссадина, покрытая запекшейся кровью.

– Дай воды, братец, – сказал Андерсон слабым голосом. Крисфилд грубо, молча протянул ему свою фляжку.

Он заметил, что рука Андерсона была на перевязи и что он жадно пил, проливая воду на подбородок и раненую руку.

– Где полковник Эванс? – спросил Андерсон тонким раздраженным голосом.

Крисфилд не отвечал и мрачно смотрел на него. Манерка выпала из рук Андерсона и лежала перед ним на земле. Вода блестела на солнце, вытекая на красноватые листья. Поднялся ветер, будя отклик в лесах. Дождь желтых листьев посыпался около них.

– Сначала вы были капралом, потом сержантом, а теперь вы лейтенант, – медленно произнес Крисфилд.

– Вы бы лучше сказали мне, где полковник Эванс… Вы должны знать… Он где-то здесь, на дороге, – сказал Андерсон, стараясь подняться на ноги.

Крисфилд пошел дальше, не отвечая. Холодная рука сжимала гранату в кармане. Он медленно шел, глядя себе пол ноги. Вдруг он почувствовал, что нажал пружину гранаты. Он старался вытащить ее, но она застряла в узком кармане. Его рука и холодные пальцы, сжимавшие гранату, были как будто парализованы. Вдруг его охватила горячая радость – он бросил гранату. Андерсон стоял, шатаясь из стороны в сторону. Лес задрожал от взрыва. Густой дождь листвы посыпался вниз. Андерсон лежал плашмя на земле. Он лежал так ровно, что, казалось, сросся с землей.

Крисфилд нажал пружину другой гранаты и бросил ее, закрыв глаза. Она разорвалась в куче густых, только что опавших листьев.

Сверху упало несколько капель дождя. Крисфилд, полный теплоты и бодрости, быстро шагал, продолжая держаться все той же тропинки. Холодный дождь сильно хлестал его по спине.

Он шел, опустив глаза в землю. Голос, говоривший на незнакомом языке, заставил его остановиться. Перед ним, подняв вверх руки, стоял оборванный человек в зеленой форме с покрытой засохшей грязью бородой. Крисфилд расхохотался.

– Пойдем, – сказал он, – живо!

Человек потащился впереди его. Он так сильно дрожал, что чуть не падал при каждом шаге.

Крисфилд пнул его ногой.

Человек продолжал ковылять не оборачиваясь. Крисфилд снова ударил его ногой, чувствуя при каждом ударе, как его носок упирается в копчик и мягкое мясо бедер. При этом он не переставал так сильно хохотать, что едва разбирал, куда идет.

– Стой! – раздался голос.

– Я взял пленного! – закричал Крисфилд, все еще смеясь.

– Ну уж и пленный, – сказал человек, указывая штыком на немца. – Он, кажется, свихнулся. Я позабочусь о нем… Не стоит тащить его обратно.

– Ладно, – ответил Крисфилд. все еще смеясь. – Послушай, братец, где бы мне достать чего-нибудь поесть? Вот уже полтора дня, как у меня крошки во рту не было.

– Там, дальше по дороге, есть разведочный отряд, они дадут тебе чего-нибудь… Как дела в той стороне? – Человек указал на дорогу.

– Господи Иисусе, да откуда мне знать! У меня ничего во рту не было полтора дня!